18. Куда глаза глядят
После сусального и глянцевого золотого царства лес казался особенно мрачным и зловещим. Приближалось время Мары время холода и снега. Слишком тоскливо скрипели голые деревья, редкие птицы, черные и облезлые, молча провожали нас стеклянными бусинками глаз. Волк недовольно порыкивал сквозь зубы, но терпел, не переводил зазря стрелы.
После черных вод его лук пришел в негодность, но Василиса распорядилась выдать ему лучший из ее арсенала. Я от оружия отказалась пользоваться я им не умею, так зачем зря лишний вес таскать? Сарафан я сменила на плотные темные штаны и подпоясанную рубаху с шерстяным жилетом. Служанки, даром что деревья оживленные, неодобрительно косились, мол, не подобает девице добрым молодцем рядиться.
Вместо оружия Василиса вручила мне оберег осиновый посох с человеческим черепом. В глазницах тлел золотистый огонек, почти незаметный днем, но ярко освещающий дорогу ночью.
Что поделать, говорила царица, вручая мне посох, обереги выходят только из детских черепов. Приходится заманивать девочек из чужих поселений Не кривись, ради тебя никого убивать не стали. Черепа обережные редкость, этому уже не одна сотня лет.
Засыпать, правда, под свет из глазниц и под щелканье челюстей было тяжеловато, но мы привыкли. Тем более знали: пока сквозь веки пробивается золотистое свечение солнечной магии Василисы мы в безопасности.
Круги ваши, кривилась царица, блажь и чушь для собственного успокоения, и не более. Любая хищная тварь пройдет насквозь и не заметит. Хотели бы под охраной спать, так шаман мог духов об этом попросить! Но шаман твой
Шаман из волка пока действительно был слабый друг только-только смирился со своим призванием, ушел в себя, пытаясь понять свои чувства, разобраться в желаниях. Он понимал, что если хочет вернуться в мир живых, то должен завершить свою инициацию, да вот беда рядом с ним не было старшего шамана, который помог бы и подсказал. Оставалось учиться у духов, но духи в Нави коварны, скорее съедят, чем обучат.
А что становится с теми, кто умер в Навьем царстве? спросила я Василису. Мне было немного интересно, что со мной стало бы, если бы я не победила духа.
Умирают, пожала плечами царица, явно не поняв моего вопроса. Что еще с ними может случиться?
Ну, мы же и так в царстве мертвых? Должны же души убитых куда-то уходить?
В подземное царство, царица поджала губы и отвернулась, закрывая тему. Похоже, ей не понравилось мое напоминание о том, что все они здесь мертвы.
В подземное царство, царица поджала губы и отвернулась, закрывая тему. Похоже, ей не понравилось мое напоминание о том, что все они здесь мертвы.
Лес становился все гуще, колючий подлесок выглядел совсем уныло. Изредка на глаза попадались темные и червивые шапочки грибов. Хорошо хоть ни в еде, ни в воде мы не знали нужды. У каждого за поясом висела объемная фляга, у меня даже сохранились водоросли подарок подводной хозяйки. Волк же, хоть и не ел ничего, тащил основной запас нашего провианта тонкие лепешки и вяленое мясо.
Я пыталась расспросить его о черных водах, о том, что с ним произошло, когда веревка оборвалась, но он только головой качал. Говорил, что потерял сознание и очнулся уже в золотом городе. Интересно, только я оставалась в сознании и пыталась найти путь? И что бы с нами было, если б великая Змея не пожелала нам помочь?
Я даже расспросила Василису о Змее, думая, что столкнулась с древней водяной нечистью, но царица побледнела и, замявшись, рассказала мне легенду о сотворении мира ту, в которую верила сама. О темных водах океана, не знавших берега, о Змее, сторожившем в толще вод золотое яйцо, и о герое, первом боге, сразившем Змея. Бог расколол яйцо на три части, и вышли из него три царства небесное, земное и подземное. Только вот Змей, побежденный, но не убитый, остался в темных водах дожидаться своего часа, чтобы уничтожить царства, объединить три осколка в целое, чтобы не было в мире ничего, кроме бескрайней неподвижной воды и золотого яйца в ней.
Не знаю, верить этому или нет, ведь легенд о создании мира лишь немногим меньше, чем пророчеств о его конце, а Змея, для древней, предначальной хтони, оказалась довольно мила.
На первую ночевку мы остановились у обрыва, на высоком холме. Сюда нас завела тупиковая дорожка, и, хотя череп и освещал все вокруг не хуже солнца, новый путь мы решили поискать с утра на свежую голову.
Я свернулась клубочком, закутавшись в плащ. Свет оберега больно бил по глазам, да еще и не согревал, а осенние ночи уже были морозными мелкие черные лужи поутру затягивало тонким ледком. Шаман сидел напротив, яростно расчесывая костяшки пальцев. Кожа на них вздувалась пузырями и слезала лохмотьями, как после ожога на солнце. Волк шипел, тряс руками, прикладывал к воспаленной коже холодные камни, но боль не унималась. Я сочувственно следила, даже не предлагая помощь все равно ничего не могла поделать. Даже сорванные ногти быстро зажили в наследство от яда нежити мне осталась непереносимость света и хорошая регенерация.
Может, это аллергия на магию золотого царства? неуверенно предположила я.