Даша, нахмурившись, смотрела на гостью и на всякий случай дверь шире не открывала.
И шо? Чего приехала? Сбежала из дому, что ли?
Феня по-детски скривила рот и, заткнув его кулаком, беззвучно затряслась:
Все померли, шепотом сообщила она, все. Папа, Васенька, Муся, Серый, Ирочка Мама мама пошла колоски собирать на поле и не вернулась там убивали тех, то зерно собирал А может, от голода Я побоялась на поле Сначала малые померли Опухли Мама плакала, все пыталась им лободы в отваре дать и шиповника а они по одному. Любочка первая У мамы молока не было
Даша скрипнула зубами:
Не надо было столько рожать может, выжили бы!
Что? Феня подняла красные опухшие глаза.
Да ничего. Заходи. Только аккуратно. С краю тут раздевайся. Сейчас вшей нам занесешь!
Дашка, громким шепотом прошипела Муся, ну куда ее тут? Ну самим же не продохнуть? И ткани дорогие а она, может, чумная?
Сама ты чумная! огрызнулась Даша. Это моя сестра сводная. Слышала? У нас почти все село с голоду сдохло!
А эта как выжила?
А я знаю? Говорит, когда папа помер глаза ему закрыла, на лицо рушник набросила и пошла из дома. А там на перекладных в Одессу добралась.
Ага, так ее и взяли! Подмахнула, видать, кому-то.
Ты ее видела? А нюхала? Кто ж позарится? Пусть уже отоспится, поест. Там решим, решила Даша.
Что-то тебя никто шибко не держал, когда ты в город рванула со своей Помошной!
Что-то тебя никто шибко не держал, когда ты в город рванула со своей Помошной!
А что мне, перестарку, там делать? Смотреть, как новая жена папочке каждый год рожает? Десять душ детей! Шо та кошка. А мне смотреть за ними?! Нашли няньку!
На самом деле Фене несказанно повезло. Их сосед Фима еще до голода подрядился в Одессу работать биндюжником. Вокруг сел и полей стояли заградительные отряды. Полуживых крестьян не выпускали в города. Отлавливали, били, самых активных расстреливали на месте. Хуже крепостного права. Фима с пропуском на себя как на работника порта прорвался в село, где остались его жена и годовалая дочь. Феня, выйдя на рассвете из мертвой хаты, услышала шорохи и детский всхлип за соседним забором и, пошатываясь и падая, пошла на звук.
В сарае дядя Фима притрушивал сеном лежащих в телеге жену и ребенка. Жена шептала: Молчи, доченька, молчи, заклинаю, и прижимала к себе полупрозрачную Соньку.
Феня покачнулась и уцепилась рукой за косяк:
Дядь Фима, родненький, заберите меня
Феня, уходи, не могу, некуда.
Она рухнула на колени:
Помогите! Всю жизнь за вас молиться буду, рабой буду, спасите! Дома все умерли
Фима прятал мокрые глаза:
Иди, деточка, места нету Иди уже, не стой здесь
Феня всхлипнула и не двинулась с места. Фима нахмурился:
Я кому сказал?! Уйди или вилами тебя сейчас!
Феня встала на четвереньки:
А ты попробуй, прохрипела. Я заору сейчас. Так заору, что те красноармейцы примчатся и всех положат. Выгонишь из села не выедешь. Я тебя сдам не успеешь до околицы доехать.
Вот сволочь! сплюнул Фима. Гнида! Залазь! И чтоб ни звука!
Накануне он договорился за литр самогона, что его телегу пропустят не досматривая. Заехав в Одессу, он рывком выволок Феню из телеги:
Вали отсюда! Глаза б мои тебя не видели!..
Она кланялась и бормотала сквозь слезы молитву вместе с благодарностями. Оставалась самая малость разыскать сводную сестру
О боже! Это что?! подскочила Муся.
В крошечное жилище Янкеля срочно требовался экзорцист, потому что звуки оттуда раздавались нечеловечески-пугающие. Какое-то гигантское животное издавало то ли рев, то ли свист со стоном. Подруги, оробев и подталкивая друг друга, заглянули с коридора в темную комнату. Когда глаза привыкли к полумраку, Муся и Даша увидели лежащую на полу Феню. Та, свернувшись на прикроватном коврике, громко храпела.
Муся осторожно носком потыкала в костлявое бедро Фени: А ну на бок ляг, а то я тебя подушкой удавлю!
Наутро Даша отвела Феню в санпропускник. Баня, чистое белье. И тут случился конфуз. Феня рыдала и орала стричь свои кишащие вшами косы она наотрез оказалась.
НЕЕЕТ!!! Я той позор не переживу! Дашенька, отпусти, я лучше под забором спать буду! Я ж не покрытка как это, косы стричь!
Да ладно, мы брить не будем, дура! Обрежем под каре. Будешь как городская, модная, стали увещевать ее санитарки.
Никогда! Я руки на себя наложу! И Боженька вас покарает! Что значит незайману стричь!
По деревенским понятиям, косы обрезали только гулящим и пойманным за срамным делом до свадьбы несмываемый позор на всю загубленную жизнь.
Даша, шипя, оплатила санитарке помывку. Косы залили карбофосом, а потом нещадно вычесали частым гребнем, ободрав, наверное, половину.
Из санпропускника Феня вышла бледно-мятая, как мартовский картофель, с поредевшими, но по-прежнему толстенными рыжеватыми косами. В чистой сорочке, в примотанных бечевкой к ногам Дашкиных галошах. Она, открыв рот, смотрела на улицы и лавки. Сколько еды! Сколько же тут еды! удивлялась вслух.
Да какой еды? Очереди на полдня! Хлеба нормального не достать. Мяса уже месяц не видели! возмущалась Дашка.
Мы ее не прокормим! ворчала Муся на коридоре. Феня кидалась помогать и подбирать все ниточки-обрезки, намывала их комнату и ела, ела, ела