1926
Новенький-готовенький
В квартире Семена Вайнштейна по кличке Циклоп после знаменитой зачистки, как на карусели в Александровском парке, менялись жильцы то командировочные чекисты, то подающие надежды молодые партийные работники. Дружелюбные, как запертая на замок дверь, и такие же разговорчивые. Запертая дверь летом на Молдаванке при хозяине в доме просто нонсенс. И дело даже не в безопасности, а просто в невыносимой духоте. Но, похоже, новые соседи, как знаменитые дореволюционные галоши «красный треугольник», были неприхотливы к любым бытовым и погодным условиям и совершенно одинаковы внешне.
Иди уже, Ханка! Поцелуй сестричку за меня.
1926
Новенький-готовенький
В квартире Семена Вайнштейна по кличке Циклоп после знаменитой зачистки, как на карусели в Александровском парке, менялись жильцы то командировочные чекисты, то подающие надежды молодые партийные работники. Дружелюбные, как запертая на замок дверь, и такие же разговорчивые. Запертая дверь летом на Молдаванке при хозяине в доме просто нонсенс. И дело даже не в безопасности, а просто в невыносимой духоте. Но, похоже, новые соседи, как знаменитые дореволюционные галоши «красный треугольник», были неприхотливы к любым бытовым и погодным условиям и совершенно одинаковы внешне.
Но даже такое тесное соприкосновение с представителями карающих органов не мешало Мельницкой, 8 жить своим привычным укладом. Мадам Полонская, несмотря на то что сильно сдала за последние полгода, по-прежнему нарушала женские дворовые понятия, развешивая кружевные панталоны и льняные простыни по своим и чужим веревкам. Так же, как двадцать лет назад, биндюжник Гедаля возвращался домой сильно выпимши, но всегда с букетом, правда, теперь его подводу загонял во двор старший сын Марик.
Безликие жильцы Семиной квартиры воспринимались философски отрешенно как неизбежное зло навроде суховея или зимней слякоти.
Этот конвейер продолжался, пока ордер на квартиру Семы не получили Ижикевичи. Местные, с Пересыпи. Точнее, Пересыпской была Ася, жена перспективного комсомольца, болгарина из Татарбунар Васи Ижикевича. Она немедленно поломала спартанский быт нехорошей квартиры отмыла окна, распахнула двери и повесила на вход нарядный «тюль».
Однако ее громкое появление было смазано эффектным возвращением в родную обитель Ритки Гордеевой, средней дочери легендарной Елены Фердинандовны.
Рита зашла в родной двор, дыша «духами и туманами», в роскошном платье на грани приличия и громко огласила: Мальчики! Заносите!
Два здоровенных биндюжника, пыхтя, потащили на второй этаж десяток чемоданов, шляпных коробок и огромный инкрустированный перламутром комод из карельской березы.
На пороге появилась заспанная мадам Гордеева и уставилась на дочь:
Это что за исход евреев?!
Мамочка, я вернулась! Ты рада?! расхохоталась Ритка.
Дар речи от счастья потеряла, буркнула Гордеева и пошла в квартиру. Но тут же обернулась: Так, вот это, Елена преградила своим могучим бедром дорогу грузчикам с комодом, вот это дуробало волоките назад! Ритка, ты что, спала с директором музея или с прошлым градоначальником? Зачем мне эта историческая рухлядь больше моей комнаты?! Вот тут на коридоре ставьте. Оно в дом не войдет!
О, мадам Полонская бесшумно выплыла и в три секунды оказалась за спиной грузчиков, кто-то будет с шиком вечерять на коридоре?
Идите с богом до ветру или куда вы там шли, мадам Полонская, огрызнулась Лелька. Для вашего возраста вы не по годам любознательны!
Так, что случилось? отпихивая ногой шляпную коробку, легшую посреди кухни, спросила наконец Гордеева, когда ее дочь дошла до квартиры.
Я ушла от Феди, он старый козел.
Можно подумать открытие. Он таким был последние лет семь. Что стряслось?
Надоел!
Не ври! Он тебя и не увлекал особо. Вус трапылось?
Он меня выгнал, призналась Ритка. Я поживу у тебя. Обещаю, что недолго. Поверь, было бы куда идти уже бы ушла.
Боюсь даже представить, чем ты вызвала такую немилость. Он же разве что на коленях за тобой не ползал.
И опять приползет! Даю слово!
Котя закатился во двор и спрыгнул с велосипеда.
Дратути, мадам Гордеева, протарабанил он, пытаясь подхватить велосипед на тощие плечи. За спиной Гордеевой показалась рыжая голова.
О, кого слышу! Костя Беззуб! Неужели!
Котька не донес велосипед до груди и от неожиданности грохнул его на землю.
А вырос-то как! А возмужал! Дай же тебя рассмотреть получше!
Котька по-детски стыдливо прикрыл ладошкой порванную на колене штанину. И почувствовал, что гадко и неконтролируемо густо краснеет по самые уши Его первая женщина, недосягаемая наставница, предмет практически всех юношеских грез, уже спускалась по лестнице и заливисто смеялась:
Что ж ты так оробел, соседушка? Дай я тебя потискаю, пацан!
Она смачно чмокнула его в щеку и крепко обняла. Котька не знал, что важнее скрыть порванную штанину или еще более позорную спонтанную эрекцию. Он вывернулся из объятий Риты и схватился за руль.
Я я поеду! Мне тут надо срочно!
Вижу! Рад! Очень рад меня видеть! хохотала Рита. Возвращайся, Котька!
Ася с полным тазом отодвинула бедром Ритку: Подвинься от моей веревки!