Чтобы не молчать с глупым видом, я решила еще раз поблагодарить начальника за доброту и отзывчивость.
Он в ответ только вздохнул и поморщился.
Квартира его находилась в старом доме на набережной реки Мойки.
Дом был большой, хорошо отремонтированный, с резными дверями подъезда («Вот парадный подъезд, по торжественным дням» тут же вспомнились стихи, что учили мы в школе).
Студнев остановил машину возле ворот и посигналил. Ворота открылись, мы въехали во двор. Зелени там не было никакой, зато асфальт был расчерчен для стоянки.
Вот что, Лидия, сказал Студнев, положа руки на руль и не смотря мне в лицо. У меня будет к вам просьба.
Все, что хотите, Сергей Сергеевич! вскричала было я, но тут же подумала, что перегибаю палку. Мало ли чего он попросит. Никогда не знаешь, чего ждать от человека.
Дело в том, что снова он поморщился, как будто зуб ныл, дело в том, что я живу не один. То есть один, то есть в квартире
Слушайте, говорите уж прямо! не выдержала я. Если я вам мешаю, то я уйду. Незачем было и огород городить, переспала бы в офисе пару ночей, кто узнает-то?
Да не в этом дело! Он замахал руками. Просто
Вот давайте как есть, предложила я. Что вас что вы с женой разошлись, я уже знаю. Кто у вас там в квартире остался? Мама старенькая? Две незамужние тетки?
Как в сказке про Буратино, он улыбнулся и снова помолодел лет на десять, еж, ежиха, ежова теща, две ежовы незамужние тетки и маленькие еженята
Я с пониманием кивнула вроде бы что-то такое припоминаю из детства.
В общем, месяца три назад, еще до начала карантина, приехали родственники жены из провинции, тетка ее, сестра двоюродная и ее сын. Тетка старая, ее нужно было врачам показать, что-то у нее там серьезное Ну, квартира большая короче, пока то да это, объявили карантин, и они остались.
Я подумала, что Студнев просто святой человек. Жена его свински бросила, а он ее родственников привечает. Двоюродная сестра, седьмая вода на киселе Другой бы на его месте выгнал их тотчас же. Да дверь бы не открыл просто. Как в старом анекдоте: «Вы ко мне, а я на даче. Двери там!»
С другой стороны, какое мне до всего этого дело? Меня это не касается
Но в голосе Студнева сквозило явное недовольство, ну, дальние родственники кого хочешь доведут.
В общем, Лидия, не говорите, что мы вместе работаем, а скажите, что я вам комнату сдал, хорошо?
Я вытаращилась было на него, но потом согласно закивала. Раз ему так лучше, то я скажу, что надо. Но вот интересно, он что их боится, что ли? Да, если бы не мое безвыходное положение, лучше бы не соваться в чужие разборки.
Лестница в доме была широченная, потолок с лепниной, на каждой площадке люстра. Лифта, правда, не было, ну, на третий этаж подняться нетрудно.
Студнев открыл дверь своим ключом и пригласил меня внутрь.
Мы оказались в просторной прихожей, которую когда-то обставили с большим вкусом. Высокие шкафы светлого дерева, зеркало в резной раме от пола до потолка, изящная такая штука, на которой сидят. Ножки гнутые, обита красивой тканью, называется вроде бы козетка. А может, банкетка. Или вообще канапе.
Мы оказались в просторной прихожей, которую когда-то обставили с большим вкусом. Высокие шкафы светлого дерева, зеркало в резной раме от пола до потолка, изящная такая штука, на которой сидят. Ножки гнутые, обита красивой тканью, называется вроде бы козетка. А может, банкетка. Или вообще канапе.
Я нагнулась, чтобы снять ботинки, но Студнев махнул рукой не трудись, мол, все равно грязно.
И то верно. Я уже не раз говорила, что привыкла замечать разные мелочи, вроде бы незначительные. Могу, войдя в помещение, бросить один взгляд и сразу все увидеть.
Так вот, прихожая в этой квартире была здорово запущена. На зеркале лежал толстый слой пыли, так что можно было пальцем писать записки ушла, мол, по делу, буду вечером и так далее. Из трех рожков бронзового бра горели только два, коврик у двери давно пора было поменять, а по полу скользили катышки пыли.
Следом за хозяином я прошла узким, длинным полутемным коридором, и он остановился у двери, на которой висел плакат из «Холодного сердца».
Тут же, рядом с этой дверью, я разглядела в полутьме печь.
Печь была огромная, почти до потолка, и вся покрыта изразцами. Даже в темноте коридора было видно, что все они разные и очень красивые на бело-голубом фоне плыли парусные корабли, выступали из тумана острова, заросшие пальмами, искрящиеся водопады, толпились на прибрежном песке смуглые дикари в набедренных повязках и головных уборах из цветов и птичьих перьев.
Студнев перехватил мой взгляд и проговорил с непонятным смущением:
Да, вот такая печь
Я тоже смутилась своего детского любопытства, отвернулась и следом за ним вошла в комнату.
Комната была странной, неправильной формы, вместо четырех углов только три. Еще увидев на двери плакат, я поняла, что комната бывшая детская. Так и оказалось.
Белая кровать была накрыта розовым одеялом. На подушках сидели две плюшевые мыши Микки и Минни. Вообще вся мебель была белого цвета шкаф, стол, стулья.
Еще в комнате имелись какие-то тумбочки и комоды, на которых сидели медведи. Много медведей, от огромного белого, ростом со взрослого человека, до маленьких, для которых продаются такие же маленькие дома, беседки и бассейны.