Я начинаю чувствовать себя красивой даже без зеленого платья, без туфель на каблуках, без чулок
Такой, как есть, естественной и несовершенной.
Наверное, именно в этот момент я наконец верю, что он и правда все еще любит меня.
Жил с кем-то?
Лесь
Да брось. Расскажи.
Она была очень набожная. Между нами всегда был ее золотой крестик. Всегда, Лесь, представь. Хотели пожениться и обвенчаться, чтобы не жить в грехе.
Что же вас остановило?
Представь себе, исповедь. Кто же знал, что там тоже надо говорить то, что от тебя ждут, а не от души? Я и сознался.
В чем.
В тебе
Моя очередь была его будить так, чтобы ночь перешла в день самым приятным способом. Он начинал стонать, еще не проснувшись, и мой язык, порхавший по шелковой коже, управлял этими стонами, делал их чаще, когда щекотал уздечку, делал их ниже, когда накрывал головку, а когда я впускала его в рот целиком, Антон содрогался, и тут уж просыпался. Сразу переставал стонать, как будто запрещал себе.
Ничего, я орала за двоих.
Когда он трахал меня пальцами, поймав прямо на лестнице, на полпути с первого этажа на второй с ведерком мороженого и я просила еще, добавить еще пальцев, продолжать, а он утверждал, что больше не поместится.
Когда он превращал мою грудь в десерт, выкладывая это мороженое на соски, болезненно твердевшие от холода, а потом накрывал их горячим ртом.
Когда я голая встречала его с работы и ловила прямо в саду затянутого в темно-синюю рубашку и идеально сидящие белые брюки. Набрасывалась прямо там, требуя немедленно доказать мне что доказать? все! И он доказывал, нагнув прямо на деревянном садовом столе, и шершавая поверхность оставляла ссадины на моей коже, но это тоже было так сладко.
А потом мы снова рассказывали истории о своей жизни, словно пытаясь достроить то, что происходило порознь, но пряча от другого то, что не надо было знать. Он прятал женщин, я прятала отсутствие мужчин.
У нас это не особо хорошо получалось.
Так прошла неделя.
Метель розовых лепестков
Никогда не мечтала быть героиней «Поющих в терновнике», но эти каникулы ощущались как краткий миг блаженного бездумного счастья между двумя безднами. Однажды этот миг должен был закончиться.
Почему бы не сегодня?
Антон не поехал на работу. Отговорился чем-то, открыл ноутбук и работал прямо в гостиной за столом с видом на сад. Окна были распахнуты на Кипре теплело, инжир завязывал плоды, отовсюду приносило ветром белые лепестки вишен. В Москве, судя по социальным сетям, зима брала реванш за реваншем.
С утра я маялась.
Что-то свербело, не давало успокоиться. Приставала раз за разом, но ни секс, ни поцелуи меня не утешали. Что-то было не так.
Солнц, а что с Егором? Он настучал?
Ага, отозвался Антон, не поднимая глаз от ноутбука.
И что, тебя выгонят?
Возможно. Разбирательство на следующей неделе.
Тебя вообще это не волнует?
Он наконец посмотрел на меня.
Вообще нет. Если бы не его тупость, ты бы не вернулась ко мне.
Я не вернулась.
Пушистый, называй как хочешь.
Может быть, я из-за этого беспокоюсь.
Я прижала ладонь к центру груди. К тому месту, где когда-то кололось предчувствие его предательства.
Может быть, это моя совесть?
Должна она наконец проснуться, убаюканная сладкими оргазмами и теплыми ночами?
Антон бросил на меня взгляд украдкой.
И снова вернулся к ноутбуку.
Надо и мне обработать фотографии и рассчитаться наконец со всеми кипрскими делами. Хорошо получилось, много заработала.
Может быть, это волнение о работе? Что дальше? Улетать в Москву, оставаться тут?
Я ушла в сад. Под ногами остро пахли упавшие и лопнувшие апельсины. То ли ликером «Куантро», то ли духами «Коко Мадмуазель». Я прошла в дальний конец сада, где стоял мангал, и к апельсиновому добавилась тревожная нотка гари.
Антон подошел как всегда неслышно, обнял, положив ладони на мой живот.
Смотри, миндаль зацвел.
Одно из тех деревьев, на которые я сердилась в первый день ленивые, избаловнные, сбрасывают листья даже когда снега не бывает! покрылось россыпью розовых цветов. Я и не заметила. Редко заходила сюда.
«Сухое миндальное дерево зацвело»
Лесь
Сердце пропустило удар, стукнулось в горло и остановилось. Этот тон
Нет, молчи! Ради всего земного и небесного, молчи!
Мне надо вечером уехать.
Не говори!
Я почувствовала, как покрываюсь мурашками. Холодный ветер кипрская теплая весна все-таки не для того чтобы ходить по саду голой.
И не знаю, когда вернусь. Может, завтра. Как пойдет.
И куда ты?.. голос охрип.
В аэропорт.
Встречать ее?
Да.
Насмешница судьба
Где бы достать яду. Где бы достать кинжал.
Где бы достать братьев, что передерутся и помирятся после нашей трагической гибели.
Нет, это другая сказка, не та.
Мы разве не должны обсудить как я буду при твоей жене любовницей? я повернулась к нему, но сделала два шага назад, отстранилась. Слова протискивались сквозь горло так тяжело, будто у меня была ангина. И давай, я еще вашу свадьбу поснимаю! Ты же веришь в меня!
Я люблю тебя. Я не могу не жениться. Я обещал.
Слова были как пустые скорлупки.
Но он старался наполнить их своей кровью.
Помнишь, как ты говорила мне, что любовь это решение?
Я люблю тебя. Я не могу не жениться. Я обещал.