Мне не хотелось думать, что он в меня влюблен. Это только все усложнило бы. Пусть будет просто пьянка двух старых друзей, которые решили немного согреть друг друга. Только тогда все надо делать быстрее и азартнее, пока алкоголь не выветрился. Но вместо этого Егор обращался со мной как с хрустальной вазой. Там, где надо сжимать, он гладил, где положено тискать едва касался кончиками пальцев. Мои действия встречал стоически, как будто даже не замечая отчетливых намеков, что пора уже переходить к делу.
Все это длилось так долго и так не совпадало с моим внутренним ритмом, что я соскучилась раньше, чем он решил прикоснуться к груди. Опьянение постепенно проходило, но я была настроена решительно и даже позволила стянуть с меня и свитер, и бюстгальтер, а когда Егор накрыл ртом мой сосок уже было обрадовалась у меня очень чувствительная грудь и пару раз Антон на спор доводил меня до оргазма, не касаясь больше никаких частей тела.
Тьфу, Антон, кыш из моей головы!
Но перестать сравнивать не получалось. Егор что-то такое делал с одним и тем же соском уже добрых пять минут, а я не ощущала ни-че-го. И даже не могла понять, что именно он делает не так вообще все!
Потрогай его, Егор поднял на меня помутневшие глаза, поймал мою руку и положил себе на пах. И снова вернулся к мусоленью груди.
Ситуация становилась неловкой. Особенно в свете того, что идти мне прямо сейчас было некуда. И я бы даже рассмотрела вариант «быстро дать, чтобы успокоился», но с «быстро» тоже не получалось.
Оставалось надеяться на то, что он какой-никакой джентльмен.
Егор!
Он не услышал.
Егор! я потянула его за волосы вверх, чтобы он обратил на меня внимание. Егор, хватит, прости, я не готова.
Что? в глазах все еще стояла муть, он меня не слышал.
Прости, не получится. Я не могу.
Я отстранила его, нашла свой свитер и натянула прямо на голое тело. Егор выпрямился член все еще оттопыривал его спортивные штаны, но в глазах уже прояснилось. Он оперся на стол и смотрел на меня с недоумением:
Лесь? Я что-то не так сделал?
Нет, все так я маялась, не зная, что еще сделать. Мне уехать?
Куда уехать? не понял Егор. Ты что такое говоришь? Ну не буду я больше приставать, все в порядке. Я завтра улетаю уже. Сейчас разойдемся по комнатам и ляжем спать.
Хорошо я выдохнула. Можно я пойду проветрюсь? Что-то нехорошо Слишком много вина, наверное.
Да, тут странное вино. Ключи не забудь, пожалуйста. Если что звони.
Хорошо! я вылетела из квартиры и даже не стала ждать лифт.
С улицы пахло костром и свежестью как в майские ночи. И немного тревогой. Я научилась ненавидеть этот запах майских ночей. Он напоминал мне обо всей этой боли, о предательстве, о бесконечных трех месяцах весны, которую я когда-то любила.
А теперь ненавидела сильнее зимы.
Но сейчас этот запах звал меня, вытягивал наружу и что-то обещал как когда-то. Еще до того, как все испортилось май был месяцем, у которого все только впереди, вечером пятницы, началом.
Что-то такое сегодня случилось, что вернуло мне мой май, и он меня звал за собой в темноту февральского Кипра.
На улице сразу стало холодно, несмотря на все еще кружащее голову вино.
Сначала я направилась, куда глаза глядят. Мне хотелось просто проветриться и не думать. Подождать, пока Егор уснет, а это вряд ли случится быстро, все-таки мы далековато зашли. К тому же гулять ночью в совершенно незнакомом городе и в чужой стране в этом было что-то будоражащее. Даже слова Антона про опасность меня не пугали. Все-таки тогда я прошла половину города и никого не встретила, вряд ли сейчас мне так не повезет, чтобы попасться.
Из-за заборов свисали ветви деревьев когда-нибудь они взорвутся малиновыми и сиреневыми цветами. Луна выглядывала из-за пальмы, а у кого-то на балконе еще светилась забытая с Рождества гирлянда. Было хорошо и тихо, и я шла и шла, но нервная взбудораженность этой ночи и не думала никуда уходить!
Довольно скоро я наткнулась на дорогу, по которой редко, но проезжали машины, очнулась и вспомнила про речку под окнами.
Точно, мне нужна река! Вода все унесет, все успокоит.
Развернулась и пошла в обратную сторону.
В полутьме на струи, бегущие меж камней, ложились отсветы окон из нависающего над оврагом дома. Мерцающие зеленые листья пальм, яркие в свете редких фонарей оранжевые апельсины, шуршащая высокая трава на берегу, дорожка из мелких камней под ногами казалось, я в волшебном эльфийском лесу.
Мяу, сказал какой-то эльф из-под куста и еще один прошмыгнул прямо под ногами.
Я спустилась по глинистому склону к самой воде и постояла, натягивая рукава свитера на мерзнущие пальцы. Журчание воды должно было успокаивать. Но не получалось. Чем дольше я стояла, тем сильнее мне становилось себя жаль.
Почему все так получилось? Почему я почти плачу ночью в чужой стране, а у Антона все хорошо и невеста?
Что со мной не так?
Сломанная.
Неправильная.
Испорченная игрушка.
Мужчина после развода свободный, женщина брошенная.
Я очень хорошо почувствовала это тогда. Я до сих пор это чувствую.
Неужели я так никогда не найду себя? Свое спокойствие и исцеление?
Ведь я видела других женщин после развода. Рано или поздно они все вылечивались.