На меня дохнуло жаром от него. Я тоже вспомнила один из таких экспериментов.
Запах корицы от разогревающей смазки, тепло ароматических свечей, дрожащее пламя, пересохшие губы. То как запретно-стыдно и волнующе это было, как наполняло и распирало внутри сначала тяжело, больно, неудобно, но его пальцы нырнули под живот и легли между ног он вжал меня всем телом в простыни и двинулся вперед, я захныкала, а потом назад, так что я ощутила облегчение но снова неутомимо и неумолимо но пальцы в смазке скользнули, обвели по кругу, потерли и что-то случилось, какое-то жаркое безумие, включившее дрожащую волну, превратившее тело в тающий воск в его руках
Все вместе соединилось в такое невозможное, что даже сейчас щеки у меня вспыхнули от одних воспоминаний. Я быстро опустила глаза в тарелку, чтобы никто не понял, почему Антон на меня смотрит. Но мысли не отпускали.
Как я извивалась под ним и просила еще, еще, не понимая, где и как мне надо это еще, и неприятное вдруг обернулось дразнящим, и когда он ускорился, уже причиняя боль, запротестовала, но пальцы ускорились тоже и вошли внутрь, и все, чем я была растворилось в горячем жгучем удовольствии, немыслимом, невероятном, всепоглощающем
Я долго тогда не могла двинуться с места, настолько ошеломляющим был оргазм.
Таким невыносимо горячим, что опалял меня даже сейчас, и я сжала бедра, потому что между ног у меня стало тяжело и влажно.
Подняла глаза и тут же натолкнулась на острый взгляд Антона его расширенные зрачки, едва поднятые уголки губ, судорожно сжатые на вилке пальцы вряд ли он думал о том дне, когда мы делали шоколадные сердечки и неправильно темперировали шоколад.
Я провела рукой по лицу, уверенная, что если сейчас на меня посмотрит кто-нибудь еще, то все сразу поймет.
Тихонько встала, вроде бы направляясь в туалет, но на полпути заметила выход на пустой балкон, который был не видел из гостиной, и свернула туда. На улице было совсем не жарко, и прохлада окатила меня исцеляющим спокойствием.
Я глотала воздух, словно вынырнула из глубины, и дышала так громко, что не услышала легких шагов.
и когда мне на талию легли горячие руки, прикипевшие своим жаром к жару моего тела, и Антон развернул меня к себе с ехидным:
Тебе не жарко, дорогая?
я обвила его шею руками и поцеловала его сама, отдавая весь разгоревшийся во мне огонь губы к губам.
Поцелуй
Теперь я целовала его, а не он меня. Я брала все, что мне нужно. Весь огонь, всю влагу, всю тяжесть, всех бабочек в животе. Полностью, без остатка, столько, сколько мне нужно.
Выплескивала все желание, что родилось во мне от этих воспоминаний.
Хорошо, что нас не было видно из комнаты, где все собрались.
Мои пальцы зарылись в его волосы, я стояла на цыпочках, вся натянутая как лук, нацеленный в солнце. Мое солнце. Давно не мое солнце.
Горечь, которая рождалась от этих мыслей, только прибавляла сложности вкусу этого поцелуя. Я уже взрослая, я научилась любить не только сладкое, но еще и острое, и горькое.
Гладила его по плечам, проводила ладонью по колючей щеке, нежно и не очень нежно как получалось.
Не могла напиться им, не могла утолить себя.
На секундочку оторвалась, чтобы спросить:
Натка это жена?
Невеста растерянно.
И снова в глубину поцелуя. Сплетаться языками, высасывать друг из друга весь воздух, необходимый для жизни, чтобы становиться друг для друга этим воздухом. Прикусывать губы, зализывать саднящие укусы, не останавливаться до последнего, пока еще есть силы, еще есть воля, еще есть жажда слишком сильная жажда, до невозможности выпустить другого из объятий.
Не знаю, почему он это не прекращал. Я слишком этого хотела. Твердые мужские губы, короткая стрижка под пальцами, быть прижатой к горячему телу. Хотеть, как я никого не хотела после него. Их было много, тех, кто мог разбудить во мне огонь, но никто не умел разжечь его так, что из головы вылетает все на свете и хочется только этого мужчину. Если бы такой был хотя бы один, я не была бы сейчас одна.
Не была бы сейчас с Антоном.
Потому что на свиданиях надо трахаться как нормальная женщина, а не сбегать в тот самый момент, когда кавалер уже почти незаметно перекладывает презервативы из бардачка в карман джинсов, намекая, что страшно хочет кофе.
Тогда не будет вот так рвать крышу.
Столько лет я не помнила ничего этого, не пыталась повторить и не хотела. На моих еженедельных свиданиях мне встречались потрясающие мужчины: умные, щедрые, красивые, добрые, сексуальные до такой степени, что я едва удерживалась от того, чтобы утащить их в туалет ресторана. Но все это длилось до момента, когда надо было уже точно-точно решаться. Уже идти следом, уже разрешать их рукам дотрагиваться там, где раньше дотрагивался только муж, уже раздеваться. И вот тут я останавливалась.
Я нисколько не была против этого секса, особенно учитывая, что иногда не-секс был так откровенен, что сложно было провести черту. Я не собиралась засушить себя до конца дней и хранить верность только одному-единственному. Я иногда даже искренне считала, что люблю мужчину рядом со мной. Но неизменно и безотказно в самый ответственный момент у меня включалась голова. И продолжать можно было только исключительно из упрямства, просто чтобы довести до конца начатое. Мне не хотелось насиловать себя. Мне хотелось, чтобы отказывали тормоза и сносило крышу. Чтобы было не хуже, чем в браке, потому что, если хуже, то зачем?