То есть, по поводу цены шесть с половиной за ящик ты не возражаешь? уточнил я. У меня свой травник наверху дрыхнет, ему спасибо иначе бы я козликом не скакал бы вчера. Пять медяков за обе, и ни монетой больше. И то только потому, что тебе по морде вчера заехал должен же ты хоть что-то с этого поиметь.
Шесть, с жалобным лицом выдавил он. Я рассмеялся:
Ну что ты за спекулянт, с ума сойти можно. Ладно, шесть так шесть. Пойду на рынок, под прилавок тебе кину.
Он молча кивнул и принялся за свое излюбленное дело полировку старой посуды до зеркального блеска.
Погоди, остановил я его. Кристоф, где тут у вас можно окунуться и грязь отскрести? Кроме реки.
Скребок для коней возьми, предложил он.
Кстати про коней ты Франциску кормил?
Это вон то костлявое в яблоках чудовище, которое чем-то напоминает мою изгородь? Мальчишка Туков кормит, у них сенокос сейчас с поздним роккарагом.
С чем? переспросил я.
Роккараг. Поля которым засевают, вздохнув, пояснил Кристоф. За домом найдешь кадку большую, вода не цвелая, камнем чищу.
Я поинтересовался:
Что за камень?
Чародейский, рунный. Коллегия их телегами готовит да по деревням продает. Разные от плесени, от прохудившейся кровли, нагревательные последние самые дорогие. Но их только в доме старосты и в купеческих можно найти.
А, эти, с видом бывалого человека протянул я, затем прошел через все помещение, едва не опрокинув стул и хлопнув такой же скрипучей, как и остальные, дверью.
Обещанную кадку я нашел за домом, и вода там действительно была довольно чистой. Довольно скоро я действительно был удовлетворен состоянием личной гигиены, а после того, как вытерся пучком сухой травы и завернулся в накидку, увязав грязную одежду в узел, почувствовал себя почти счастливым.
Возвращаясь в дом, я краем глаза заметил на дороге Квида и двоих его подручных, на этот раз других. Квид меня тоже заметил, и насмешливо отсалютовал открытой ладонью. Я поежился и быстро скользнул внутрь память при всем желании не могла стереть некоторые не самые приятные эпизоды.
Локстед сидел на единственном в комнате грубом табурете и потирал глаза, время от времени хватаясь за голову.
Первое похмелье в жизни, уважаемый? с сочувствием спросил я. Он простонал:
Я сейчас сдохну. Почему ты меня не предупредил, что будет настолько хреново?
Я пытался. Во всяком случае, о том, что будет хреново, я честно предупредил. Но, как только ты дорвался до меда
Век на него смотреть не буду, поклялся йрвай, болезненно морщась. Я вздохнул, натянул штаны и сапоги, с усилием подхватил его под мышку и пошел обратно. Не такой уж я и богатырь, но Локстед весил от силы килограмм тридцать. Он слабо сопротивлялся, пытаясь пинать меня ногами.
Локстед сидел на единственном в комнате грубом табурете и потирал глаза, время от времени хватаясь за голову.
Первое похмелье в жизни, уважаемый? с сочувствием спросил я. Он простонал:
Я сейчас сдохну. Почему ты меня не предупредил, что будет настолько хреново?
Я пытался. Во всяком случае, о том, что будет хреново, я честно предупредил. Но, как только ты дорвался до меда
Век на него смотреть не буду, поклялся йрвай, болезненно морщась. Я вздохнул, натянул штаны и сапоги, с усилием подхватил его под мышку и пошел обратно. Не такой уж я и богатырь, но Локстед весил от силы килограмм тридцать. Он слабо сопротивлялся, пытаясь пинать меня ногами.
Куда ты меня тащишь?
Лечиться, усмехнулся я. Будешь сегодня моим пациентом.
Дай поесть сначала, взмолился он. Я же все вчера в кусты того против собственного желания причем.
Заброшу тебя в дальнее плавание и принесу поесть. Заодно и полечиться.
А это обязательно? тон стал еще жалобнее. Ему бы милостыню выпрашивать.
Да, отрезал я.
Локстед затих, и оживился только тогда, когда я взял его за шиворот и бесцеремонно бросил в кадку. Отфыркиваясь, он укоризненно посмотрел на меня, но сообщил, что действительно стало легче.
Трико сними, посоветовал я. И барахтайся, пока есть шанс вымыться. Ты же с леса еще воды не видел.
Йрвай покорно выполнил все мои рекомендации, как будто бы я действительно был его лечащим врачом. Оставив ему полотенце, я пошел в сторону рынка. Пара монет в штанах точно найдется, а большего мне в тот момент и не нужно было.
Найдя того самого торговца, у которого я покупал рубахи, я поинтересовался, нет ли у него одежды для хоббитов. Совершенно не интересуясь зачем, он с дежурной улыбкой отправил меня к женщине через ряд, которая, по его словам, могла «даже вытачать обувь на их лапу, если есть время». У нее оказался даже не лоток, а свой небольшой магазинчик, сколоченный из тонких длинных досок недалеко от центра бурных торговых рядов.
Доброго утра, сказал я, открывая дверь. Никто на меня не реагировал, поэтому я прошел к прилавку, взглядом ища в этом небольшом, но изрядно заваленном пространстве хозяйку. Она появилась из подсобки, внезапно хотя бы потому, что дверь подсобки я не заметил и прошел мимо.
Здравствуй, дорогой гость, неожиданно мягким и приятным голосом проговорила пожилая женщина с явно крючковатым носом. Несмотря на улыбку, ее лимонно-желтые глаза смотрели на меня так, как будто я уже что-то украл.