Раз дело касается нашей безопасности и жизни, буду следить за ним всю ночь.
Кроме того, я все равно не засну.
Только не в его присутствии.
Когда неизвестно, кто он и чего хочет от нас.
И что собирается сделать с нами утром.
Глава 12
Николетта
Когда улетаешь? Муж проводит пальцем по корешкам книг в магазине на Хэнкок-драйв. Это модернизированная версия Мейн-стрит в Стиллуотер-Хиллз. Здесь каждый магазин, каждая витрина скопирована со старых построек, выполненных в викторианском или тюдоровском стиле и уцелевших со времен расцвета угледобычи в окрестностях городка.
Вот чем мы заняты по субботам. Поздний завтрак съедаем в сонном придорожном кафе, где нас знают по именам, потом направляемся в «Рейвен-Букс» купить последние бестселлеры. В полдень возвращаемся домой и занимаемся своими делами, то есть Брант удаляется к себе в кабинет, а я стираю, убираю и общаюсь по телефону с подругами и родней. Иногда принимаю ванну с пеной, если скучно. Под настроение совершаю онлайн-покупки в своих любимых бутиках Нью-Йорка. Там меня давным-давно называют по имени.
Хотя так было не всегда.
Когда-то мы проводили субботы в постели, делая перерывы, чтобы принять душ и заново наполнить бокалы. Мы их называли «голыми субботами», так было модно в то время. Теперь, когда все это в прошлом, я уж и вспомнить не могу, сама к ним охладела или у мужа пропало желание. А это о чем-то говорит.
Разве я тебе не говорила? удивляюсь я. Брант поворачивается ко мне, приподнимает одну бровь песочного цвета. В этом году я не еду.
Его рука отрывается от обложки «Алхимика», муж наклоняется ко мне.
Не едешь? В смысле, совсем не едешь?
Я понимаю, куда он клонит. На протяжении всей нашей совместной жизни самые холодные месяцы я провожу в Майами со своей лучшей подругой Кейт. Солнце и избыток витамина D всегда спасали меня от зимней хандры. К тому же Кейт еще и непоседа. Я очень дорожу нашей дружбой, но, хотя имею возможность уехать прямо сейчас, сделать этого не могу.
У меня осталось слишком много вопросов.
Ник Голос Бранта звучит мягко, и я понимаю, что он пробует порассуждать со мной на эту тему. Ты окончательно решила?
Киваю и снова принимаюсь рассматривать книги. Беру с полки «Атлант расправил плечи», листаю, как делала уже тысячу раз, рассчитывая, что она заинтересует меня. Такого рода книги увлекают Бранта, но мои вкусы, увы, все так же концентрируются в сфере коммерции.
Ты же сама знаешь, как переносишь это время года, говорит он, подходя ближе.
Захлопываю книгу и вздыхаю.
Знаю.
И эти твои плохие сны, добавляет он, словно мне требуется напоминание, словно можно забыть месяцами повторяющийся кошмар про пустую коляску. Такие сны никому не понравятся, но теперь я к ним привыкла. Воспринимаю их как символ, обозначающий мою неспособность родить ребенка, а зимние месяцы с голыми деревьями и унылым небом просто служат ежегодным напоминанием.
Я не позволю своим кошмарам диктовать, когда мне ехать во Флориду, а когда нет.
А как отнеслась к этому Кейт? спрашивает муж.
Она, конечно, огорчилась, но поняла меня. Сказала, приедет сюда на несколько недель, если мне хочется, отвечаю я. И это правда. Кейт, естественно, по моему голосу почувствовала что-то неладное, но тогда я ей не могла сказать. Такие вещи с лучшей подругой по телефону не обсуждают. О них говорят при личной встрече, и только когда у вас достаточно доказательств, что вы не скучающая домохозяйка, устраивающая драму из-за того, что ей одиноко.
Может, все-таки поедешь, хотя бы на несколько недель? предлагает он. Максимум на месяц.
Я усмехаюсь, машу рукой как можно небрежнее.
Ты слишком беспокоишься.
Боюсь боюсь, я просто не понимаю, возражает он. Тот факт, что он не хочет согласиться, настораживает, но отнюдь меня не удивляет. Во всяком случае, только подтверждает мои ожидания: он хочет, чтобы я уехала.
Возможно, ему это даже необходимо.
Поворачиваюсь к Бранту и с улыбкой спрашиваю:
Есть что-то предосудительное в стремлении провести побольше времени с мужем?
Конечно, нет. Я просто опасаюсь, что твоя хандра вернется и возьмет реванш.
Мне вспоминается зима того года, когда мне удалили матку. Все началось с сильнейшего кровотечения, от которого я без сознания рухнула на пол. Брант доставил меня в местное отделение неотложной помощи. Все случилось быстро, как в страшном сне, о котором лучше забыть.
Смутно помню, что даже днем восемьдесят процентов времени спала, восстанавливаясь после операции. Исхудала так, что одни кости остались. Те крохи энергии, что меня не покинули, тратила, вслушиваясь в телефонные разговоры Бранта с моим врачом, доносившиеся из соседней комнаты. Тогда он переживал за меня, волновался, что я не справлюсь, не стану снова той девушкой, на которой он женился, не буду больше смеяться. Он все время повторял слово «травматический». Думаю, однако, что людям и через худшее доводилось проходить.
В конце концов, я же выжила.
Но больше всего мне запомнилось из того периода жизни, что Брант легко мог отказаться от меня, передать родителям и умыть руки, но все же этого не сделал.