Да, к сожалению, у пророка Давида мы только это и берем, у святых мы только то и заимствуем, что нам выгодно, что нам нравится. Стоит нам увидеть какого-нибудь святого, топнувшего ногой, потребовавшего своего, вознегодовавшего в какой-то момент и сказавшего слово похлестче, мы это запоминаем. Это хорошо, что ты подражаешь святому пророку Давиду, но только он сделал еще и многое другое: раскаялся, потрудился, и он, естественно, не дожил до того, чтобы увидеть Христову Кровь на Голгофе. Он не испытал такого покаяния, которое у него могло бы быть в новозаветную эпоху по Божией благодати, он не видел Господа, простирающего руки Свои на Кресте, не слышал пощечины, которую получил Господь и простил Своих мучителей. Поэтому он и был тем, кем был. А тебе нет оправдания, если ты не любишь. Нет у тебя такого права, нет тебе оправдания.
Любить трудно. Любовь это нечто такое, чего я еще не знаю, такое, о чем я даже не знаю, познаю ли я это когда-нибудь как свое чувство к другим, но и как чувство Бога ко мне тоже. То есть я не знаю, вкусил ли я Божией любви, которую Бог обильно подает мне, не знаю, почувствовал ли то, о чем говорит святой Антоний Великий: «Я не боюсь Бога, а люблю Его»[2]. Бог первым возлюбил нас, мы осознали Его любовь и почувствовали ее в себе. А поскольку мы почувствовали Его любовь а именно, что Он любит нас чрезвычайно много, Бог любит тебя, то поэтому и ты насыщен любовью и не испытываешь нужды в том, чтобы противопоставлять себя никому.
А почему ты это делаешь?
Потому что я любим Богом, я возлюбленная душа, Он окружает меня нежностью, любовью. Почему же я должен чувствовать себя незащищенным, зачем мне испытывать враждебность? Как я могу ощущать ревность, зачем мне ревновать, почему, когда Божия любовь всегда окружает меня! И как мне завидовать, когда у меня нет недостатка ни в чем, из-за чего можно было бы завидовать!
А я всего этого не пережил, и это и является причиной, по которой мы не любим. Мы не любим, потому что сами еще не были возлюблены. Не любим, потому что не почувствовали Божией любви, которая есть, которая изливается в наши сердца. Она излилась и заполнила наши сердца, но они этого не чувствуют. Мы еще не ощутили себя чрезвычайно возлюбленными Богом и поэтому испытываем безумную незащищенность и страх. Ты видишь другого и воспринимаешь его как угрозу собственному существованию, видишь другого и боишься, что он причинит тебе какое-нибудь зло. Ты смотришь на другого как на своего соперника по жизни, не ощущаешь единства с ним, не испытываешь той радости, когда его радость это моя радость, когда моя радость отражается на нем и возвращается ко мне, и получается как между зеркалами, когда свет из одного зеркала отражается в другом и становится все сильнее и сильнее.
Я должен любить других, потому что так становлюсь богаче и не теряю своей ценности, придавая ценность другому, а обретаю еще большую ценность. Но только слова я говорю сейчас, одни слова А любовь она в делах, а не словах. И есть такие люди, которые делают дела, много дел, осязаемых дел, а не разводят теории, в которых вера низводится до уровня идеологии: красивые слова, споры, дискуссии, абстрактные мысли, идеи, философия, но только все это без опыта, переживания, жертвы, без того, чтобы ты сунул руку в карман и помог кому-нибудь, без посещения того, кто нуждается в том, чтобы ты поговорил с ним, преклонил колени на молитве и проронил о нем слезу, ничего из всего этого.
А ты это делаешь, и я тебя поздравляю, завидую тебе и восхищаюсь тобой, потому что это воистину любовь. А то, другое, это культура, христианская культура и дискуссия, но и таких я тоже не обвиняю, потому что, если сделаю это, у меня не станет любви, и тогда я буду как не понимающий разницы между характерами. Один любит практические дела, а другой теоретические, но и это тоже дело. А что тут поделаешь? Некоторые люди относятся к теоретическому типу, они дискутируют, помогают другим на интеллектуальном уровне понять что-то. И это тоже любовь. Ты можешь говорить от избытка любви, может, ты философ и твоя философия излучает любовь, лишь бы одно было твоей целью помочь человеку, любому человеку, который тебя слушает.
Потому что действительно есть такие умы, такие люди, которые обладают превосходными теоретическими познаниями, а другим по душе практические дела, и они спрашивают:
Ты не знаешь какое-нибудь социальное учреждение, куда я мог бы пойти и помочь? Потому что выступать это не мое.
Потому что действительно есть такие умы, такие люди, которые обладают превосходными теоретическими познаниями, а другим по душе практические дела, и они спрашивают:
Ты не знаешь какое-нибудь социальное учреждение, куда я мог бы пойти и помочь? Потому что выступать это не мое.
Или как некоторые старенькие священники в храмах святые люди, у них нет дара слова, и они особо не проповедуют. Но они проповедуют своей жизнью, они знают, как человеку помочь, умеют выслушать боль другого, сунуть руку в карман и протянуть 50, 100, 200, 300 евро нуждающемуся, пойти в такой дом, где уже вот-вот готовы развестись, и проронить слезу, беседуя с супругами, и сказать: