Брежнев переводит на меня тяжелый мутный взгляд, и в глазах его отражается узнавание.
Русин, ты, что ли?! Так ты тоже, оказывается, из этих Он кивает на Литвинова и морщится так, словно лимон проглотил.
Леонид Ильич, с чего вдруг такое пренебрежение к КГБ? У вас вон в друзьях сразу три председателя Комитета бывший, отстраненный и исполняющий обязанности! Это я про Шелепина, Семичастного и Захарова.
В друзьях? Пьяный Брежнев нехорошо улыбается. Не смеши, Русин! Где они, эти друзья?! Втянули в свою аферу, а сами начали действовать за моей спиной
Так вы же не маленький, знали, на что шли, когда давали свое согласие на убийство Хрущева.
Да не хотел я его смерти! Думал просто выиграть время и мирно Никиту на пенсию отправить.
Хорошая попытка отмазаться. Даже сделаю вид, что верю. Только ведь в моей истории именно Брежнев настаивал на физическом устранении Хрущева Семичастный прямо рассказывает об этом в своих мемуарах.
А вот подельники ваши по-другому решили. Переиграли они вас, Леонид Ильич!
Чему радуешься, Русин? Думаешь, Никита тебе всю оставшуюся жизнь благодарен будет? Так он добра не помнит завтра перешагнет и забудет! А вот я в отличие от него умею быть благодарным. Промолчал бы, не лез, куда не надо, мог бы большим человеком стать, Русин.
А вот подельники ваши по-другому решили. Переиграли они вас, Леонид Ильич!
Чему радуешься, Русин? Думаешь, Никита тебе всю оставшуюся жизнь благодарен будет? Так он добра не помнит завтра перешагнет и забудет! А вот я в отличие от него умею быть благодарным. Промолчал бы, не лез, куда не надо, мог бы большим человеком стать, Русин.
А я не за спасибо стараюсь и не за блага. Мне, Леонид Ильич, за державу обидно, повторяю я слова Верещагина, которые тоже пока никто не слышал. Только вам, боюсь, этого не понять.
В этот момент я уже подошел к столу и, дотянувшись, подхватываю за ствол брежневский пистолет. Его наградной «вальтер» даже не снят с предохранителя. Брежнев с тоской провожает его глазами.
Знаешь я хотел ведь сначала застрелиться Ильич оборачивается на щелчок «Зенита». Это Димон творит фотоисторию. Потом подумал: а какого черта?..
Застрелиться? Да кишка у тебя тонка! На такое ведь тоже большое мужество требуется.
Литвинов, заметив на тумбе телефон, поднял трубку и набрал городской номер.
Товарищ генерал? Это лейтенант Литвинов. Задание выполнено, куда прикажете доставить арестованных?.. Понял. Минут через сорок будем. Есть исполнять!
И скомандовал, обернувшись к Брежневу:
Арестованный, пойдемте!
Брежнев встал из-за стола и, покачнувшись, потянулся за пиджаком. Хотел надеть его, но потом махнул рукой и просто накинул на плечи. Нетвердой походкой направился к двери.
Стоило нашей группе выйти в холл, как к нам навстречу бросилась модно одетая самоуверенная брюнетка.
Папа, что здесь происходит?! Кто все эти люди и почему твоя охрана разоружена?
Глаза разъяренной Галины Брежневой сверкают праведным гневом, присутствие вооруженных людей ее совершенно не смущает. Она по-своему красива и совершенно бесстрашна распихивает вооруженных солдат, сминая их своим напором, и через минуту уже крепко обнимает отца.
Галя Брежнев явно не знает, как объяснить дочери происходящее, растерянно гладит ее по плечу.
Я решаю прийти к нему на помощь, чтобы не задерживать наш отъезд, но щадить чьи-то нервы не собираюсь.
Галина, ваш отец арестован за участие в антиправительственном заговоре.
Женщина резко разворачивается ко мне:
Для вас Галина Леонидовна! И что еще за чушь, какой еще заговор?!
Покушение на Никиту Сергеевича Хрущева. Прощайтесь с отцом, нам нужно идти.
Что вы несете?! Никита Сергеевич вообще в курсе происходящего?
Приходится сунуть ей под нос бумагу-индульгенцию. Самоуверенности в ней резко убавляется, но отступать она все равно не собирается.
И куда вы собираетесь его везти?
Пока на Лубянку. Литвинов хмуро поглядывает на часы. Солдаты переминаются с ноги на ногу, таращатся на окружающую роскошь.
Я сейчас же позвоню Захарову!
Интересно, куда, в Склиф, что ли? Но просвещать Галину я не собираюсь, лишь равнодушно пожимаю плечами. Да звони на здоровье! Воспользовавшись ее растерянностью, Северцев оттесняет Брежневу в сторону и кивает двум своим бойцам, чтобы те задержали женщину. Литвинов вежливо, но настойчиво подталкивает Брежнева к выходу. Сцены с бурным прощанием родственников нам удается избежать.
Я провожаю Литвинова и Северцева до бэтээра. Наблюдаю, как Брежнев неловко забирается внутрь, потом слышу его громкую ругань:
Во что ты меня втянул, сволочь?!
Это он увидел Шелепина. Не завидую я Литвинову! Придется и этому кляп вставлять.
Ну что, Андрей, давай прощаться? Ты их сейчас к Мезенцеву?
Нет, сразу во внутреннюю тюрьму.
Так ее вроде бы закрыли?
По такому случаю уже открыли. Все, Леш, пока! Распорядись здесь и позвони Литовченко, доложи обстановку.
Я отдаю уже не нужный мне пистолет, мы жмем друг другу руки, прощаемся, и вскоре оба бэтээра с шумом покидают квартал правительственных особняков, оставляя за собой густые клубы сизого дыма. Обалдевший от всего происходящего Димон вопросительно смотрит на меня: