Катя проспала и остаток дня, и всю ночь. Алекс не стал ее привязывать, будучи уверенным, что она даже не попытается бежать. Дом запер изнутри на замок, ставни и так были закрыты. Утром, проснувшись, съездил в придорожный магазин за свежим хлебом и йогуртами. Прихватил и коробку с овсяными хлопьями. Вернувшись, решил, что пора разбудить Катю и покормить. Тут же опять на себя разозлился о чем думает?! Кончился он как профессионал, точно кончился!
Катя уже не спала, на лице не осталось даже следов сна.
Я умылась той водой, что вы мне вчера в бутылке оставили, не возражаете?
Он кивнул. «Да что же такое она творит?! Не понимает?! Я же должен был ее убить, дуру! Нет, она об этом не думает!» пытаясь не выдать свою растерянность, подумал Алекс.
Мне нужно в туалет, она смутилась, стараясь не смотреть в ту сторону, где он оставил ведро.
Пойдем, он подошел к ней, взял за руку, вывел на крыльцо. Держись за меня, здесь ступеньки сломаны.
Спасибо, она слегка оперлась на его плечо. Алекса тут же бросило в жар. Он проводил ее в отдельно стоящее строение и вернулся к дому.
Вчера он опять подъехал к даче со стороны леса: хорошо помнил эту дорогу, по которой они ездили с отцом, сокращая путь на несколько километров. Вынес из машины еще не пришедшую в себя Катю, уложил на проветренную накануне постель, привязал руки полотенцем к спинке кровати и по этой же дороге вернулся на трассу. Он знал, что его глуповатый помощник Гоша всерьез повелся на сказку о любви к чужой жене. Парень, как он знал, взял машину у родственника на время, якобы помочь другу с переездом. Высадив его за несколько километров от поворота на Дарьевку, Алекс оставил Гоше обещанную дозу и деньги, чтобы тот не подумал, что он хочет его «кинуть», и Катю до места повез один.
Когда вернулся, парень терпеливо ждал его, устроившись на травке под деревом. Алекс не сразу заметил пустой шприц и неестественно выгнутую шею парня. Сплюнув с досады, что не проверил карманы у дурачка, он затащил его в машину на водительское сиденье. Машину тут и оставил: ну, умер парнишка от передоза, вот и шприц, и пустая тара тут же на соседнем сиденье лежат.
Сам пешком дошел до места, где купленного за копейки «Жигуленка» оставил, сел в машину и поехал к ней, Кате
Все в порядке? задал он дурацкий вопрос подошедшей девушке.
Да, спасибо, она сама ухватилась за его локоть, и он почувствовал, как по телу вновь пробежала жаркая волна. «Черт!» разозлился он на себя, отворачиваясь.
Давай завтракать, Алекс достал из пакета купленные продукты.
Хотите, я сама накрою на стол, предложила Катя, кивнув на стеллаж, на полках которого была расставлена простенькая посуда.
Зачем?
Ну мне привычнее, с сомнением в голосе ответила она.
Сиди. Йогурт будешь?
Катя кивнула.
Ешь, я кашу сварю.
Варить не нужно, она кипятком заливается.
Да? он повертел коробку, из которой только что достал два пакетика с сухой овсянкой. Как хочешь.
А можно молоком Так вкуснее.
Нет молока, не купил. Масло вот, он кивнул на пачку, лежащую на столе.
А зачем меня кормить? Зачем вы меня увезли из дома? Чтобы убить? Выкуп за меня просить бессмысленно у родителей денег нет. У мужа тем более, вдруг усмехнулась она. Он все проигрывает в карты.
Ешь, давай!
Нет, не буду! вдруг повысила голос Катя. Пока не скажете, зачем я вам!
Ешь, дура! он взял ее за плечи и слегка тряхнул. И на беду свою заглянул в глаза.
Катя не вырывалась. Она не моргнула даже, вглядываясь в его лицо. Только хмурилась, словно что-то вспоминая. Цвет ее зрачков менялся от глубокого болотного до карего. Алекс никак не мог отпустить ее плечи, сжимая их все сильнее, и не мог отвернуться, потому что не отпускало! Он чувствовал, как слабеют колени, и что-то жгучее заполняет грудь. Было больно, но Алекс хотел этой боли, боясь, что сейчас все пройдет, и опять станет холодно, как всегда. И пусто.
Сядь! Катя, сядь! он усадил ее на стул и резко убрал руки.
Я ничего не понимаю
Пока и не нужно!
Кто ты? Как тебя зовут?
Алекс. Ни о чем не спрашивай. Я тебе плохого не сделаю. Не смогу уже. Раньше б смог
Когда? Раньше когда?
Когда не знал не видел Катя, ешь! И ребенку нужно, не только тебе.
Что тебе до моего ребенка?! вдруг испугалась она. Что вы с ним хотите сделать?! Я должна родить, и вы его отнимете, да?! Для этого ты меня украл, да?!
Она кричала, а он стоял, ошеломленный ее предположением. Это было не так! Но ему вдруг передался ее животный страх за неродившегося пока человечка. Алекс понял, что, убив ее, как ему и заказали, прервал бы еще одну жизнь. Тотчас захотелось успокоить ее. Она должна ему поверить! Чтобы не кричать вот так, страшно.
Катя уже тихо плакала, уткнувшись в подушку. Плакала о своем, не обращая на него внимания. А он стоял перед ней на коленях, шептал что-то успокаивающее, наклонившись к самому лицу, вдыхал запах волос и понимал, что сходит с ума. Он гладил ее по голове, осторожно прикасался губами к мокрой щеке и облизывал свои, ставшие от ее слез солеными, губы. А внутри него зарождалась ненависть. Жгучая, пьянящая ненависть к человеку, заказавшему ему, наемнику, эту работу убить Катерину Шторм.