Убежденный сторонник конституционной монархии и яростный противник абсолютизма, Гизо признавал огромную позитивную, централизующую роль королевской власти на определенном этапе развития французского общества. Эти идеи были им ярко раскрыты в его курсе лекций по истории цивилизации в Европе и во Франции, прочитанном в Сорбонне в 18281830 гг. В «Истории цивилизации во Франции» он писал, что «королевская власть это учреждение, наиболее, может быть, содействовавшее образованию европейского общества, слиянию всех общественных элементов в две силы правительство и народ»[179]. По его мнению, «королевская власть, очевидно, играла огромную роль в истории европейской цивилизации развитие ее долго шло, так сказать, одним шагом с развитием общества, прогресс их совершался одинаково и одновременно»[180]. Он писал, что королевская власть «является самым прочным учреждением, которое весьма трудно избегнуть там, где его еще нет, и уничтожить там, где оно уже существует»[181]. Королевская власть, по мнению Гизо, выражается не просто в личной воле монарха. Она «есть олицетворение державности, верховной власти по праву, то есть той существенно разумной, просвещенной, справедливой, беспристрастной воли, которая выше всякой отдельной личной воли, и поэтому имеет право управлять людьми»[182]. Одновременно Гизо задается вопросом: «Существует ли такая правовая верховная власть, есть ли такой высший закон, который имеет право управлять людьми?». По его мнению, «верховная власть, по праву полная и неизменная, никому принадлежать не может всякое присвоение ее какой-либо единоличной силой опасно и ложно в самых коренных основах своих»[183]. Поэтому Гизо настаивал на необходимости ограничения всякой власти, «каково бы ни было ее происхождение завоевание ли, наследственность или избрание»[184].
Гизо очень высоко оценивал деятельность Людовика XIV, при котором абсолютизм во Франции достиг апогея. Людовик XIV, по мнению Гизо, впервые представил Европе «зрелище правительства, уверенного в самом себе, свободного от всяких внутренних врагов, спокойно обладавшего своей территорией, своим народом, исключительно преданного правительственным трудам и заботам. Правительство Людовика XIV первое подало пример исключительного попечения о своих выгодах, первое соединяло в себе все свойства власти, окончательно установившейся и прогрессивной, которая не чуждается нововведений, потому что рассчитывает на долговечность свою»[185]. Гизо задается вопросом: «Каким образом правительство столь блестящее, столь прочное так быстро дошло до такого упадка?». И отвечает: «единственным принципом, единственным основанием этого правительства была абсолютная власть и вот почему оно дошло до заслуженного падения». Правительство
Людовика XIV, по мнению Гизо, «это факт великий, блистательный могучий, но лишенный основания и корня»[186]. Он отмечал, что при абсолютной власти отсутствовали политические силы и учреждения, которые «существовали бы сами по себе и были способны к политической деятельности, к сопротивлению Воля и действие центральной власти вот все, что ярко проявляется в это время». По мнению Гизо, только свободные учреждения могли обеспечить не только мудрость, но и прочность правительства. Он верно отмечал, что «нет системы, которая могла бы существовать без помощи общественных учреждений»[187].
Итак, Гизо делал вывод о необходимости ограничения любой власти, «умственной или материальной, кому бы она ни принадлежала, правительствам или народам, мыслителям или государственным деятелям, в какой бы сфере она ни проявлялась», поскольку всякая человеческая власть «носит в самой себе врожденный недостаток, зародыш слабости и злоупотреблений»[188].
Если в 1816 г. Гизо выступал как защитник сильной власти короля, в 18201830 гг. как сторонник сильной власти парламента, то начиная с 1840 г. он вновь настаивает на необходимости сильной королевской власти, которая обладала бы реальными властными функциями, а также на идее парламентского министерства, под которой он понимал наличие сильного парламента, обладающего правом назначать и смещать министров. В то же время эта система, по его мнению, подразумевала сильное правительство, что было необходимо для гармоничного взаимодействия всех ветвей власти.
Итак, Гизо делал вывод о необходимости ограничения любой власти, «умственной или материальной, кому бы она ни принадлежала, правительствам или народам, мыслителям или государственным деятелям, в какой бы сфере она ни проявлялась», поскольку всякая человеческая власть «носит в самой себе врожденный недостаток, зародыш слабости и злоупотреблений»[188].
Если в 1816 г. Гизо выступал как защитник сильной власти короля, в 18201830 гг. как сторонник сильной власти парламента, то начиная с 1840 г. он вновь настаивает на необходимости сильной королевской власти, которая обладала бы реальными властными функциями, а также на идее парламентского министерства, под которой он понимал наличие сильного парламента, обладающего правом назначать и смещать министров. В то же время эта система, по его мнению, подразумевала сильное правительство, что было необходимо для гармоничного взаимодействия всех ветвей власти.