Ох, ведь все могло пойти иначе, не задержись он тогда, чтобы спасти утопающего! Впрочем, иначе поступить Роберт не мог, даже если бы знал, кто этот человек. Есть большая разница между тем, чтобы убить врага на поле боя, и тем, чтобы равнодушно смотреть, как уносит его разлившаяся река. В конце концов, позволь он тогда Селару погибнуть, все изменилось бы только к худшему. Армия Селара все равно выиграла бы битву, отец Роберта все равно погиб бы, но вместо установления железной власти Селара в Люсаре разгорелась бы гражданская война, которая убила бы гораздо больше людей и могла бы продолжаться и по сей день.
Нет. С какой точки зрения ни смотреть на события, то, что он спас Селара, было не так уж плохо. Жаль, конечно, что есть люди, которые придерживаются иного мнения.
Дженн отвлекла Роберта от размышлений: она поднялась и принесла от двери новую охапку хвороста.
— Мне очень жаль, но вы меня не убедили.
— В чем?
— Ну… — протянула девушка, пытаясь облечь мысли в слова. — Мне все еще непонятно, как мы можем явиться в Элайту и заставить отца поверить в мое спасение. Вам ведь не удалось убедить его, что меня похитили во времена Смуты. Отец считает, что я мертва. Наверняка мое появление через столько лет лишь оживит тяжелые воспоминания. Мне не хотелось бы причинять ему страдания. Если он примирился с гибелью младшей дочери, зачем мне его тревожить?
— Вы в своем праве.
Дженн непонимающе покачала головой.
— Я говорю о праве, данном вам от рождения. Вы такая же дочь Якоба, как и Белла. Независимо от того, помните вы Элайту или нет, это ваш дом, родина вашей семьи, ваших предков. Вы вправе претендовать на Элайту.
— Но она ничего для меня не значит. Я даже рискну согласиться с Финлеем: я не буду тосковать по Элайте, мой отец, ничего не знающий обо мне, не будет тосковать по младшей дочери.
Роберт некоторое время молча смотрел на девушку, гадая, насколько ее нежелание ехать в Элайту объясняется страхом. Дженн не казалась испуганной, но Роберт уже знал, что за ее невозмутимостью может скрываться все что угодно, и поэтому не доверял видимости.
— Что ж, решать вам. Но обдумайте вот что: будь вы на Месте своего отца, разве не хотели бы вы возвращения своего утраченного ребенка?
Хорошая погода простояла недолго. Утром не прошло и часа, как начался дождь, и Дженн скоро промокла насквозь. Несмотря на шерстяные платье и плащ, подаренные ей Айн, холод пробирал девушку до костей. Она изо всех сил старалась не дрожать, но это у нее получалось плохо. Единственным источником тепла была лошадь, на которой Дженн ехала. Покатые холмы сменялись один другим; на них не было деревьев, которые могли бы послужить укрытием, вокруг тянулись лишь унылые скошенные и вспаханные поля. Дождь заставлял угодья выглядеть изможденными, словно лето высосало из них всю жизненную силу.
Дженн хотелось, чтобы путники сделали привал, нашли какое-нибудь убежище, но она понимала, что, стоит ей попросить об этом, придется встретиться взглядом с Робертом, ответить на невысказанный вопрос в его глазах. Этого, конечно, не избежать — но не сейчас. Сначала нужно придумать достаточно убедительный предлог для отказа ехать в Элайту. Так что Дженн молча ехала, промокшая и замерзшая, все время возвращаясь мыслями к тому, что Роберт рассказал ей накануне, как ни старалась она переключить внимание на более безопасные темы вроде жизни в Анклаве. Когда Роберт заговорил, Дженн даже не сразу расслышала его слова за шумом дождя.
— За тем холмом есть ферма. Думаю, нам лучше остановиться там, чтобы обсушиться. Мне кажется, дождь весь день идти не будет.
Дженн рассеянно кивнула, проклиная богов, но ничего не сказала и просто направила коня следом за Микой, который свернул в небольшую лесистую долину. Строения фермы были добротными и ухоженными, но казались совершенно безлюдными.