Вы в самом деле думаете, что сможете стоять и смотреть, как кто-то умирает, потому что вы не пожелали использовать свою силу?
— Прекрасный довод, господин могущественный колдун, — едко ответила Дженн, — но какая разница, буду ли я бродить по деревням, или жить в Элайте?
— Разница в том, Дженн, — Роберт в нетерпении поднялся на ноги, — что в доме Якоба вы будете в безопасности. Он никому не позволит причинить вам вред, и у вас появится возможность привыкнуть к своей силе. Никто не станет задавать вопросов о том, что вы делаете, — да никто вас ни в чем и не заподозрит. Хотите верьте, хотите нет, но в Элайте у вас будет гораздо больше свободы, чем во время скитаний по дорогам. Не могу поверить, будто вы настолько глупы, что не видите этого. — Роберт повернулся и вышел из хижины.
Мика взглянул на Дженн, но та предпочла не встречаться с ним глазами. Подождав немного, парень посоветовал:
— На вашем месте я бы пошел и поговорил с ним.
— Но ведь ты — не я, верно?
Роберт двинулся к рощице в поисках дров для очага. Вся ситуация становилась абсурдной. Что осталось от его первоначального плана — незаметно пробраться в Данлорн, никем не замеченным, без всяких осложнений? И откуда только появились все эти проблемы? И как, черт побери, их разрешить? Все, конечно, предупреждали его, что опасность может исходить и от короля, и от Гильдии, но то, что случилось… Дженн… Арли… Финлей… Оливер…
Ключ.
Прошло много лет с тех пор, как Роберт обсуждал с кем-нибудь то, то сказал ему Ключ; а уж что это имеет значение и для кого-то другого, Роберту и в голову не приходило. Он полагал, что все давно забыли о том эпизоде девятнадцать лет назад. Но и в этом он ошибался тоже.
Так почему же, во имя всех святых, Ключ выбрал именно этот момент, чтобы обмануть Финлея? Какой цели может служить его утверждение, если не считать огорчения, причиненного брату? И если подумать, то когда у Ключа появились собственные устремления? Возможно ли, что Ключ больше, чем просто инструмент?
Нет, не надо было уезжать. Нужно было остаться в Анклаве, поговорить с Финлеем, обсудить все с Патриком. За всем случившимся должна скрываться какая-то причина.
Роберт резко остановился. Что он делает? Разве не именно такого развития событий хотел он избежать? Ни в чем не участвовать. Нет действий — нет провала. Так он решил, и этому плану должен следовать. Иначе последствия будут ужасны. Но до чего же трудно не думать…
— Ты идиот, Роберт, — пробормотал он вслух. — Ты же знал, что так все и случится.
Три года он путешествовал, зная, что единственная дорога, на которую он никогда не свернет, — это дорога, ведущая на север, домой. Но вдруг шесть недель назад его осенила идея. Странная идея, ни с чем не связанная, но неотразимая. В моменты задумчивости или в тумане, предшествующем сну, она возвращалась к нему и не давала покоя, обещая успех. Если он не явится ко двору, если откажется от содействия Анклаву, если не станет покидать Данлорн — тогда, возможно, можно вернуться в Аюсару, забыть кочевую жизнь. И главное — Мика сможет вновь обрести свою семью: ведь без господина он не вернется. Нужно только оставаться сильным, устоять перед неизбежным давлением. Роберт был так уверен, что способен на это…
Он начал собирать хворост. Да, конечно, нет сомнения: Дженн передумала ехать в Элайту из-за чего-то, чему оказалась свидетельницей в Анклаве. Нельзя ее винить за это: к колдовству нелегко привыкнуть. Однако решение Дженн не возвращаться в Элайту — просто глупость. Должен быть какой-то способ заставить ее передумать. Якоб — единственный, кто может гарантировать девушке безопасность.
Роберт со вздохом повернулся к хижине, но обнаружил, что чуть поодаль стоит, глядя на него, Дженн.
— Простите меня, — тихо сказала она после недолгого молчания. — Я понимаю, как вам трудно. Мне известно, что вы стараетесь не вмешиваться, а я — проблема, которая вам совсем не нужна.
Роберт почувствовал, как воля его слабеет, и обреченно покачал головой.