Добросовестно пролистываю все три рукописи, не проронив при этом ни слова. Упорно держу мхатовскую паузу. И Ларинского это начинает напрягать. Он не понимает моей реакции. Видимо посмотрев на Леву и Димона, решил, что ему не составит большого труда уломать нас на поправки. Мы же в его представлении должны прыгать от радости, как же наши пьесы в театре ставить собираются! Наконец, досмотрев, закрываю последнюю страницу и возвращаю рукописи режиссеру.
Нет.
Что нет? растерянно спрашивает Ларинский.
На все говорю: «нет». Никаких переделок не будет. Или вы ставите пьесы в том виде, в каком они есть, или мы прощаемся.
Но вы же ничего не смыслите в театральном деле!
А это неважно. Наши произведения прочитала Екатерина Алексеевна. Все три пьесы похвалила и одобрила лично. И все три переданы ею в Отдел драматургии Министерства культуры. Через пару дней мы получим их окончательное одобрение, и они пойдут в работу по всей стране. Так что вся ваша корректура, увы, была проделана напрасно после Главлита там никому ничего менять не разрешат.
Ларинский глотает ртом воздух, не находя слов для возражений, Лева благоразумно помалкивает. Вот так. Одним махом я сейчас разбил чьи-то хрустальные мечты дописать свою фамилию рядом с нашими.
Сергей Евсеевич, у вас есть редкая возможность поставить спектакль первым в стране. Вырваться вперед, пока остальные будут думать. Но решать только вам. На какие-то мелкие поправки в процессе постановки вы, конечно, как режиссер имеете право. Но ключевое слово здесь мелкие. Вы ведь знаете, что есть такое понятие авторский надзор? Вот мы и будем строго следить, чтобы изменения в наши тексты вносились минимальные. А сейчас простите, нам нужно подготовиться к заседанию литературного клуба.
Вежливо прощаюсь с растерянным режиссером и прошу Леву проводить его на выход. Все равно говорить нам больше не о чем. Друг возвращается через несколько минут слегка недовольным:
Рус, зачем ты с ним так сурово? Человек же хотел как лучше!
Нет, Лева. Человек хотел заработать на нас. А нахлебников нам не надо.
И что теперь?
Я пожимаю плечами:
Помчится к себе в Киров, чтобы первым успеть с постановкой и премьерой.
Глава 11
Нет, я на лаврах не почил,
верша свой труд земной
:ни дня без строчки как учил меня
один портной.
27 сентября 1964 г. 8.10
Самолет Москва-Хабаровск
Знаешь, Русин, это как-то даже не по-товарищески! В одной редакции считай, работаем, одно дело общее делаем, а ты все скрываешь, как партизан
Подписка скупо роняю я. В очередной раз.
Да толку от твоей подписки, если куча народа видела, как ты железного Шурика в ЦК арестовывал! Седов обидчиво поджимает губы и демонстративно отворачивается к иллюминатору.
Ничего интересного за бортом самолета естественно нет одни только облака, успевшие надоесть за семь часов полета. И уж тем более я не заблуждаюсь насчет приступа седовской обидчивости. Это все игры такие очередная попытка Седова взять меня измором и вытрясти информацию по июльским событиям. И это тот самый случай, когда легче сдаться наглому агрессору и все рассказать, лишь бы отстал. Но напористость и методы дознания матерого журналюги не оценить не могу настоящий профи. Свою атаку ведет по всем правилам отступает, нарвавшись на мое вежливое нежелание делиться информацией, выжидает какое-то время, и снова бросается в бой. Похоже, все свои методы он на мне уже перепробовал и в друзья набивался, и на совесть давил, и искреннее возмущение разыгрывал, теперь вот смертельную обиду изображает. Господи, ну когда уже этот Хабаровск?! Сил моих больше нет терпеть эту адскую пытку! А впереди еще месяц совместного пребывания с Седовым в Токио
Я прикрываю глаза, делая вид, что уснул. Пользуясь временным затишьем «на передовой», перебираю в голове недавние события.
Последние две недели мои дела просто неслись вскачь, но спроси меня чем именно были заполнены все оставшиеся до отлета дни даже не отвечу. Помню только, что сновал как челнок между университетом и редакцией, стараясь успеть, как можно больше. Коган старший только качал головой, наблюдая, как я себя загоняю, и задаю своим примером темп для всех сотрудников. Но и результат был на лицо редакционный портфель начал стремительно наполняться. Я закончил интервью с сэром Сноу, вложив него всю душу, а Ольга довела до совершенства свою статью об МГУ. А больше всех меня удивила наша Заноза вот уж у кого действительно оказался журналистский дар.
Юля на пару с Димоном накатали шикарную статью про серфинг. К отличным фотографиям был еще и написан очень толковый текст. Марк Наумович, прочитав черновик, даже добавил ребятам пару полос, настолько статья у них вышла живой и увлекательной. В текст вставили короткое интервью с Гагариным, как с главой Федерации водных видов спорта, и с инженерами из КБ ЗИЛа как с создателями доски для серфа. Потом для рубрики «Кулибин», мы с Димоном подготовили ее чертежи, постаравшись сделать их максимально простыми и понятными. В общем, тему серфинга отработали по полной, выжав из нее все, что только возможно.
Лева тем временем написал свой обзор литературных новинок для рубрики «Читательский билет». Пришлось мне отвести его в «Советский писатель» и познакомить с главным редактором Лесючевским. Николай Васильевич такому интересу студенческого журнала к его издательству был только рад, и от сотрудничества с нами, конечно же, не отказался Подруга Когана младшего тоже времени зря не теряла готовила какие-то небольшие статьи-информашки по всем своим рубрикам, подбирала подходящие рецепты и даже, говорят, проверяла их в деле по вечерам на кухне нашего общежития, вызвав волну кулинарного энтузиазма среди студенток.