Хан Ган - Человеческие поступки стр 39.

Я лежала и слушала эти звуки.

Я проснулась из-за них, но открыть глаза не хватило смелости, поэтому с закрытыми глазами прислушивалась к тому, что происходит в темноте.

Звук шагов раздается тихо, еще тише.

Легкое звучание пары ног, повторяющих одно и то же движение, словно ребенок разучивает шаг медленного танца.

Почувствовала боль, как будто кто-то давит на солнечное сплетение.

Я не могла знать, то ли от ужаса, то ли от радости возникла эта боль.

Наконец я поднялась с постели.

И пошла туда, где раздавалось это звучание, и остановилась перед дверью.

В темноте на дверном кольце белело мокрое полотенце, оставленное мной для увлажнения воздуха в комнате.

Звучание раздавалось оттуда.

Капли воды, одна за другой падая на линолеум, образовали лужу.

На твоем столе лежит портативный диктофон и три маленькие пустые аудиокассеты с белыми бирками на каждой. Не отрывая от них глаз, ты сидишь с мокрым от пота лицом и дышишь глубоко, ровно, словно пытаешься заснуть с открытыми глазами.

Первый раз Юн позвонил тебе десять лет назад, весной, когда ты только начала работать в новой для тебя организации, которая занималась правами рабочих. Найдя тебя по корпоративному телефону, он сказал, что получил твой номер от Сонхи. Ты слушала, как он объясняет причину своего звонка, называет тему своей научной работы, упоминает выражение «гражданское ополчение», взятое им в качестве основного объекта исследования в так называемой «психологической анатомии». Ты слушала и молчала.

 Я подумаю и позвоню вам.

Спустя час ты позвонила ему и отказалась от интервью, на что Юн ответил, что понимает тебя.

Диссертацию, полученную от него ровно через год, ты не стала читать.

Спустя десять лет Юн позвонил снова и сказал, что очень хочет встретиться с тобой, и на твое предложение просто поговорить по телефону, осторожно спросил:

 Вы прочитали диссертацию, которую я отправил вам?

 Нет,  спокойно ответила ты.

Немного обескураженный, он, тем не менее, сумел сохранить ровную интонацию и продолжил разговор. Говорил он о том, что проследил за жизнью тех десяти участников гражданского ополчения, у которых он брал интервью, когда работал над диссертацией, и узнал, что двое из них покончили жизнь самоубийством, и сейчас их осталось восемь. Из них семь человек согласились дать интервью второй раз, и он собирается переиздать свою диссертацию десятилетней давности, дополнив заключительную часть новой главой с записями этих бесед.

 Вы слушаете меня?  спросил он, закончив говорить.

 Да, слушаю.

Как всегда, разговаривая по телефону, ты по привычке держала перед собой блокнот, и сейчас выводила на листе знаки, похожие на цифры 10, 2, 8, 7, прозвучавшие в беседе.

 В тот период в заключении побывало несколько женщин, но найти очевидцев трудно. Есть свидетельства, но очень краткие. Все показания, связанные со страданиями, вырезаны Я вас очень прошу. Пожалуйста, согласитесь стать восьмым свидетелем в этой книге.

В этот раз ты не сказала, что тебе нужно подумать.

 Извините. Я не могу дать вам интервью,  ответила ты без всяких эмоций.

Но через несколько дней в офис пришла посылка от Юна с портативным диктофоном и кассетами. Ты до конца прочитала вложенное письмо, написанное небрежным, далеким от правил каллиграфии почерком. «Если вам неудобно встретиться со мной, не могли бы вы записать свои свидетельские показания на кассету и отправить мне?» Внизу к письму была прикреплена скрепкой визитная карточка.

Ты запечатала конверт, как будто не читала письма, и положила в свой шкаф. Затем достала оттуда диссертацию Юна, очень давно лежащую на одном месте, и до обеденного перерыва внимательно читала. Перечитала два раза записи интервью, помещенные в приложении. Офис, который оставили все коллеги, ушедшие обедать, наполнился тишиной. Словно желая от самой себя скрыть тот факт, что диссертация прочитана, ты до возвращения сотрудников положила ее на прежнее место и закрыла шкаф на ключ.

Странно, да?

Это были всего лишь звуки капающей воды, а тебе они запомнились как звуки шагов человека, на самом деле пришедшего к тебе.

Эти шаги, о которых в ту зимнюю ночь ты думала с болью в солнечном сплетении, звучали наяву, а лужа на полу под мокрым полотенцем, кажется, приснилась тебе.

Ты вставляешь кассету в диктофон. «Ваше имя останется анонимным. Имена людей или названия мест, которые могут навести на мысль о ком-то или о чем-то, тоже будут обозначены инициалами. Удобство записи на диктофон не только в том, что можно не видеть лица собеседника, но и в том, что в любое время можно стереть уже сказанное, если оно не понравилось, и наговорить заново». Так Юн написал в письме.

Но ты не нажимаешь на кнопку «Запись». Ты осторожно проводишь пальцами по гладким пластмассовым углам диктофона, как будто хочешь проверить, нет ли на них царапин.

По иронии судьбы твоя основная работа в этом офисе тоже связана с записью.

Ты расшифровываешь записи неформальных заседаний и форумов, отбираешь фотографии с этих мероприятий, классифицируешь и складываешь их в специальную комнату для хранения. Если мероприятие важное, то после записи на видеокамеру, ты создаешь три-четыре варианта фильма количество зависит от того, насколько информация может быть полезна для будущих проектов. Эта работа кропотливая, но она не столь заметна, чтобы все могли оценить твой труд.