Что это? Ты это откуда? только и спросила мать испуганно и тихо, пятясь в сторону открытой двери в их комнату, откуда явственно доносились Олькины обиженные рыдания.
Ксюша молча переступила порог, прошла вслед за матерью в комнату, устало опустилась на низенькую скамеечку у двери.
Это мне Лиза подарила, мама. Я отказывалась, конечно, но она настояла
Какая Лиза? переспросила мать, продолжая одурело пучить глаза на необыкновенное видение собственную дочь Ксюшу в норковой шубе с ума же сойти можно от этакой дисгармонии
Лиза, дочь Ивана Ильича
Погоди, погоди Так ты что, к ним домой успела съездить? дошел наконец до нее смысл происходящего. А зачем? Зачем ты туда ездила? А?! ее высокий голос. Чего молчишь? Я тебя спрашиваю!
Мам, так хорошо же, что съездила! Это повезло еще, что я Лизу в дверях застала она уже в милицию пошла, чтоб заявление о пропаже оставить начала вдруг вдохновенно врать Ксюша. Я ее с трудом уговорила этого не делать и шкатулку ей тут же вернула
Да? только и спросила мать хрипло, тяжело опускаясь на диван. Надо же У нее отец умер, а она по милициям бегает Сволочь
Лицо ее побледнело, губы затряслись и поехали вниз некрасивой тонкой скобочкой. Посидев минуту в скорбной задумчивости, она зарыдала тяжело, затрясла мелко плечами, тихо, сквозь слезы, приговаривая:
Да что ж это за жизнь такая, девчонки Сроду ведь я ничего не воровала никогда! Чего это на меня нашло вдруг, а? Это все нищета проклятая вот до чего довела
Мам, не плачь тихо попросила Ксюша, растерявшись от неожиданности. Что ты, мам
Я вещи ведь уже собирала, а как увидела это золото, сразу прямо столбняк на меня напал, ей-богу! Схватила да и сунула всю шкатулку в сумку! А хотела ведь только шубу взять Там в шкафу висела его жены умершей шуба, шикарная такая Тоже норковая, только длинная
Мать снова горько разрыдалась, утирая лицо уголочком вытертого клетчатого диванного пледа и жалко встряхивая сухими, торчащими в разные стороны от избытка дешевого лака волосами. Глядя на нее, снова разревелась и Олька, а вслед за ней и Ксюша начала всхлипывать, попискивая тихонько на выдохе.
Хорошо, что ты ее застала-то! трагически-надрывно вскрикнула мать, махнув в сторону Ксюши рукой. А то бы сейчас забрали меня да засудили потом Никто ведь не спросит, почему я это сделала, да каково мне одной с двумя детьми на руках мыкаться в этой проклятой коммуналке
Она долго еще причитала над своей горькой судьбой, вспомнив заодно и коварное предательство бывшего мужа, и неблагодарную бабушку Ксению, и «плебейскую тупость и низость» своих соседей И Ксюше, «сотворившей с ней такое» шестнадцать лет назад, тоже порядком досталось, и непослушной ее «хамке Ольке» тоже Перестав, наконец, плакать, мать вздохнула и уже с интересом уставилась на Ксюшину шубку, в которой она так и сидела на низенькой скамеечке около двери, утирая шикарными рукавами тихие слезы.
А ну, покажи-ка, что там у тебя за обновка сердито-насмешливо произнесла она, вставая с дивана и подходя к Ксюше. Дай-ка я посмотрю
Ксюша радостно вскочила на ноги и, торопливо скинув с себя легкое шикарное одеяние, вложила в протянутые материнские руки, вздохнув облегченно: «Слава тебе, господи Ни орать, ни рыдать тяжело и обреченно вроде сегодня больше не собирается»
А мне подойдет, как ты думаешь? идя к треснувшему во всю ширину зеркалу и на ходу пытаясь натянуть на себя шубку, спросила мать. Жалко, что короткая И узенькая совсем Нет, не подойдет
А мне подойдет! подскочила со своей раскладушки Олька. Бабушка, дай я примерю!
Ну конечно, примерит она! Я тебе сейчас примерю по одному месту! Мала еще и мечтать о таких вещах отодвинула Ольку плечом.
И ничего не мала! громко начала отстаивать свои права Олька. Мам, ну скажи ей! Как меня в воровстве обвинять, так не мала! Я эту шубку буду носить!
Замолчи, соплячка! раздраженно крикнула мать, глядя на Ольку снизу вверх. Не выводи меня из себя!
А ты не ори на меня, поняла? тоже перешла на крик Олька, наклоняясь над ней и страшно выпучивая глаза. Снимай давай, а то швы прямо на тебе расползутся!
Мать, уступив под ее натиском, неохотно стянула с себя шубу, бросила в Олькины руки:
Да на, возьми, подавись И в кого такая хамка уродилась? Совсем ты ее плохо воспитала, Ксюшка
Олька быстро натянула на себя обновку, бросилась к зеркалу и тут же протянула разочарованно:
Ой, бабушка, а рукава-то мне совсем короткие Смешно смотрится, правда? Что же делать-то? А?
Ну-ка, дай я посмотрю деловито произнесла мать, загибая рукава шубки. И разогнуть нечем, надо же А давай вот что сделаем! вдруг загорелась в ней прежняя практическая жилка. Давай рукава поясочком надставим! Тебе он ни к чему, поясочек-то, а на рукавах будет как манжет смотреться! А?
А давай! обрадовалась Олька, запрыгав. Молодец, бабушка! Классно так придумала
А что ты хочешь? прищурилась, улыбаясь, мать. Голь на выдумки хитра, ой как хитра
Ксюша сидела, привалившись к стене, молча наблюдала за их суетой и руганью, так молниеносно перешедшей во временное перемирие, слушала, как перекатывается в теле тяжелая, как камень, усталость от нескончаемого этого дня, от ощущения несправедливости и навалившегося горького горя, от непреходящего вечного страха, сковавшего все ее внутренности черными скользкими щупальцами Ивана Ильича больше нет, а они из-за шубы ругаются Да ладно, только пусть не пристают к ней больше, на сегодня ее жизненная энергия закончилась, вытекли все силы до самой последней капельки