Но Эрш Джокер не верил в подобную чушь. Он верил в универсальную сыворотку «ТриХит», циркулировавшую в его крови, как и в крови любого порядочного военкора. Не та планетка, чтобы придумать штуку, способную одолеть «три хита». Если только Никаких только.
Пока после рентген-камеры истуканоподобная медсестра с лычками сержанта нуль-таможни брала у него кровь, Эрш развлекался придумками сюжетов для желтой прессы.
«Скажите, Джокер, откуда у повстанцев ракетное вооружение? Ведь Империя не поставляет тхаргам технологий?» Сделать значительное лицо. Нет, снисходительное: «О, мисс, знаете ли, даже животные, когда их припрут к стенке, проявляют чудеса изобретательности. Вы слышали что-либо об их новейшей разработке?» Взять эффектную паузу. «Фекальный ускоритель!» «Простите, мистер Джокер, что? Что значит "фекальный"?» «О, мисс! Повстанцы развивают биотех. Но неужели вы думаете, что мне вот так (щелчок пальцами) раскрыли военные тайны? Хотя кое-что я разнюхал!» «Расскажите же нашим читателям!» «Вещество биогенного происхождения, которое они называют «фекалии», смешивают с другим биогенным веществом «дрожжи», и в герметическом корпусе ракеты происходит неизвестная науке реакция. Дальность стрельбы фекального ускорителя до пятнадцати миль. Это варварское оружие они производят сотнями и тысячами единиц»
И ведь сожрут, подумалось Эршу. Как миленькие слопают за чистую монету и не поперхнутся. Фекальный ускоритель! Ха! Песня
Облачившись в комплект новенькой формы, выданной взамен аннигилировавшей при переходе, он переступил порог кабинета начальника нуль-таможни, полковника Херста Оберста, как гласила голограмма на шлюзодвери. Нехорошие предчувствия никуда не делись.
Рад сделать знакомство со знаменитым Джокером! На полковнике, сверкая погонами, красовалась расстегнутая чуть ли не до пупка белоснежная форменная рубашка, открывая могучую волосатую грудь.
Нижнюю часть полковника скрывал стол, он же рабочий пульт. Эрш включил сканеры, вперил взгляд в заплывшие жиром серые очи чиновника, точнее сказать поросячьи глазки, и обнаружил, что сканеры-то заблокированы. Полковник между тем не представился ну да, на шлюзодвери ж начертано, от кресла зад не оторвал и руки не подал. И, похоже, знакомство делать был вовсе не рад. Кстати, сам оборот речи выдает уроженца Кесарии, отметил Джокер. Изобразить возмущение или не дергаться? Эрш выбрал второе.
Уселся в кресло и выжидательно уставился на Оберста. Тот, похоже, никуда не спешил. Извлек из недр стола бутылочку чего-то запотевшего, изрядно приложился, крякнул.
Интересно, с чего бы в кабинете начальства стояла такая жара? Предположим, Кесария планета холодная, и выходцы оттуда любят погреть кости, но не настолько же?
Интересно, с чего бы в кабинете начальства стояла такая жара? Предположим, Кесария планета холодная, и выходцы оттуда любят погреть кости, но не настолько же?
Нарушаете законы Содружества, журналист? наконец заговорил боров.
С какого Бодуэна? блеснул знанием древней лексики Эрш.
Ответом было жужжание пульта, полковник вытянул на свет божий, небрежно швырнул на стол рентгеновский снимок и расцвеченный голограммами официальный бланк, в котором Эрш без труда распознал судмедзаключение. Джокер поднял со стола снимок, глянул на просвет. Тазобедренный сустав очевидно, его собственный не вызвал у него никакого интереса, а вот выше Что за чертовщина?
Херст Оберст уже раскуривал сигару несомненно контрабандную и сочувственно кивал. Знаки безнаказанности и превосходства.
Три почки, журналист! Полковник выставил три жирных пальца. Раз, два, три. Одна «левая». Контрабанда человеческих органов из зон боевых действий под прикрытием профессиональной деятельности наказывается снижением общественного статуса вплоть до нулевого со всеми вытекающими, не так ли, друг мой?
«Гнейский птицерух тебе друг», ответил пословицей Джокер, но про себя, вслух же ничего не сказал.
На снимке и в самом деле рядом с его законной правой почкой угнездилась еще одна, и тонкая нить мочеточника смыкалась с его же законной нитью на входе в мочевой пузырь.
Не сомневайся, журналист, никто тут не блефует, продолжал полковник несомненно отточенную заранее речь. Их три. Скоро ты в этом убедишься сам. Кстати, с тобой всё окей?
Джокер поежился. Прав сукин сын, зябко. В кабинете, как в адском котле, а ему зябко. Неужто, уроды, впрыснули чего?
Знобит чего-то.
Гы-ы! обрадовался полковник, веско пыхнул сигарой. «Чего-то». Сейчас я тебе скажу чего. Реакция отторжения, знаешь такую штуку? Не знаешь? А с виду неглупый. У тебя в теле чужой орган. Смекаешь? Чужой значит, враг. Враг значит, убить. Вот ты тут сидишь, на меня пялишься, а кровь разгоняет антитела, чтобы почку контрабандную угробить. И угробит вместе с тобой. Только это про адвоката там личного бодягу не разводи. Юристы, сам понимаешь. Мы это дело затянем на недельку экспертизы, согласования, консультации, этот, как его консилиум соберем, случай-то какой гы. Особый. Ты и загнешься тихо. Так что решай.
Полковник, хватит тягать мышь за усы.
Мышь, гы. Эх, как я вас, репортеришек, ненавижу. Херст Оберст пыхнул сигарой и мечтательно воздел очи горе. Вот тут, приставил два пальца к горлу, вы у меня. Наснимал хрени, думаешь герой? Да не мышь ты, а дерьмо коровье. Думаешь, не знаю, какие дела на Ургее творят? Всё знаю. А ты за свой пузырь розовой воды хороший гонорар получишь. Да не пялься на меня, не пялься, всё заэкранировано. Захочу весь твой гребаный репортаж из твоих гребаных мозгов высосу.