Я подошел к стойке и тихо сказал:
Хох шах каи мах?
На китайском языке эта фраза означает буквально следующее: «Все ли хорошо в мире?»
Хозяин заведения просматривал свои бухгалтерские записи и механически ответил:
Хох шах каи.
Поскольку в китайском интонация, с которой произносится то или иное слово или предложение, имеет массу оттенков, китайцы в конце предложения ставят «шах». Ответив мне, мой собеседник заверил меня, что в мире все хорошо.
Внезапно он оторвался от своей бухгалтерии и, осознав, что я не китаец, спросил, почти не отделяя слова друг от друга:
Вы говорите по-китайски?
Самую малость. Дик ком дох. У меня много дру-зей-китайцев. Я хочу написать письмо одному такому другу. Мне требуется красная бумага и большой красный конверт. У вас найдется один? спросил я, выкладывая на прилавок доллар.
Что за письмо?
Шутливое. Гонг сей, мне нужен большой конверт, красный, очень красный.
Он хмыкнул, взял доллар, положил его в кассу, сунул руку под прилавок и извлек из-под него огромный красный конверт.
Отлично, сказал я. Возьмите кисточку и надпишите его по-китайски.
Что я должен написать?
Ну хотя бы адрес вашего ресторана.
На секунду он задумался, затем окунул кисточку в черную тушь и принялся выводить на конверте причудливые иероглифы
Умеете читать? спросил он.
Нет, покачал я головой. Только говорю немного. У меня полно друзей среди китайцев, они меня научили.
Живете в Лас-Вегасе?
Нет, в Лос-Анджелесе.
Я взял конверт и протянул ему руку.
Он с важным видом пожал мою ладонь.
Я вышел на улицу и направился в один из игорных домов. Внутри я осмотрелся в поисках рекламных листовок. Наконец нашел большую коробку. Листовка расписывала все прелести игры в данном заведении.
Он с важным видом пожал мою ладонь.
Я вышел на улицу и направился в один из игорных домов. Внутри я осмотрелся в поисках рекламных листовок. Наконец нашел большую коробку. Листовка расписывала все прелести игры в данном заведении.
Я положил листовку в конверт, заклеил его и отправился на почту. Там купил несколько марок авиапочты и еще специальные марки в качестве оплаты, а затем адресовал конверт Клейтону Даусону из Финансовостраховой компании Даусона в Денвере, Колорадо. Указал адрес конторы, в которой Хелен Лумис содержала почтовый ящик, и бросил конверт в прорезь «Для отправки». Разделавшись с этим, я узнал расписание самолетов на Денвер и успел еще выиграть чуть больше семисот пятидесяти долларов за одним из столиков, где велась игра в кости.
На следующее утро, отлично выспавшись, я взял напрокат автомобиль и прибыл к офису Хелен Лумис. В коридоре я устроился так, чтобы мне было хорошо видна дверь офиса.
Я был уверен, что как только красный конверт с китайскими иероглифами будет доставлен нарочным, Хелен Лумис сообщит о нем по телефону клиенту, и человек, который назвал себя Клейтоном Даусоном, не заставит себя долго ждать, томимый желанием поскорее узнать, что содержит в себе столь необычное послание.
В 9.15 особый курьер доставил почту в офис. В 10.15 симпатичная девушка в облегающем платье, которое не скрывало достоинств ее фигуры, вошла в офис и спустя десять секунд вышла, прижимая к груди большой красный конверт.
Она пыталась прикрыть конверт руками, чтобы он не был таким заметным, но не зря же я его выбирал.
Мы вместе спустились на лифте. Девушка не обратила на меня никакого внимания. Возможно, она была слишком наивной.
Я ожидал, что далее мне придется долго за ней ехать, но на мое счастье она просто перешла улицу, вошла в высотное здание и поднялась на седьмой этаж.
Я не ожидал, что все произойдет так легко и быстро, но поскольку девушка, казалось, была целиком погружена в собственные мысли, выполняя рутинную работу, я сел с ней в один лифт и поднялся наверх.
Для нее я, наверное, был чем-то вроде мебели.
Мне представилась хорошая возможность рассмотреть ее, когда она шла по коридору. У нее были стройные бедра, длинные красивые ноги короче говоря, все на месте в нужном количестве. У меня сложилось впечатление, что она уверена в своей красоте, но не выставляет ее напоказ. Девушка делала свою работу спокойно и уверенно и, судя по тому, как она держала плечи, обладала весьма развитым чувством собственного достоинства.
Да уж, она была хороша.
Я проследовал к офису, на двери которого висела табличка: «Алтинг Л. Бэджер. Капиталовложения».
Я вошел за нею следом.
В приемной за коммутатором сидела секретарша, рядом с ней пустовал еще один письменный стол.
Моя девушка двинулась прямо к этому столу, сняла трубку внутреннего телефона и что-то тихо проговорила, все еще держа в руках красный конверт.
В ту же самую минуту распахнулась дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», и мужчина, которого я знал как Клейтона Даусона, быстро подошел к столу. Забирая у девушки конверт, он недоуменно посмотрел на него, перевернул, нахмурился и, пожав плечами, направился в свой кабинет.
Доброе утро, мистер Даусон! сказал я.
Он резко обернулся и уставился на меня с открытым ртом.
Если вы не очень заняты, я хотел бы обсудить с вами некоторые детали того дела, о котором мы уже говорили раньше.