Но, надо отдать ей должное, для такого хрупкого создания дама оказалась на удивление сильной и проворной.
Джоселин вздохнула и выглянула в окно, что, с тех пор как они покинули Лондон, делала весьма часто, пытаясь разглядеть сзади на дороге фигуру одинокого всадника. До сих пор она так и не заметила ничего заслуживающего внимания. Джоселин с непоколебимым упорством отказывалась учитывать вероятность того, что Рэнд может не последовать за ней. Он любит ее, верит ей и не подведет ее. И все же игнорировать сомнения, которые исподтишка начинали терзать душу, было совсем нелегко. Но что она никак не могла и не хотела игнорировать и что продолжала старательно лелеять в душе, так это гневное возмущение, которое росло в ней с каждой преодоленной милей, с каждым днем. Возмущение это было направлено, конечно же, прежде всего на Алексиса, но и на саму Джоселин.
Как она могла оказаться такой глупой, чтобы так легко поверить угрозам Алексиса? Ей следовало немедленно рассказать все мужу и, конечно, ни за что не соглашаться покидать его. Рэнд прекрасно сумел бы защитить себя, если бы решил, что ему в самом деле грозит опасность. Рэнд сумел бы справиться с Алексисом.
Джоселин откинула голову на спинку сиденья и жалобно вздохнула. Она прокручивала все это в голове снова и снова и в конце неизменно приходила к одной и той же мысли: повторись все сначала, она сделала бы все в точности так же, правильно это было или нет.
Экипаж дернулся и остановился. Джоселин понадеялась, что сейчас принесут корзинку с провизией, — она изрядно проголодалась. В дороге ей отчего-то всегда хотелось есть. До сих пор они перекусывали на ходу, и хотя это большого значения не имело, она с удовольствием поела бы, не испытывая при этом качки и тряски.
Дверца экипажа действительно отворилась, и появилась корзина, а вслед за ней — Алексис!
— Проголодались, моя дорогая? — Принц забрался в экипаж и уселся на сиденье напротив.
— Я только что предполагала, что да, а теперь вдруг как-то сразу потеряла аппетит, — демонстративно отвернулась Джоселин.
— Жаль. — Он открыл крышку корзины, и воздух наполнился ароматами жареного мяса, какого-то пирога и других вкусных вещей. Выцветшая Леди с гордостью объяснила Джоселин, что впереди кортежа скачут верховые, задача которых — заказывать еду на всех путешественников в каждой очередной гостинице. На что Джоселин немедленно посоветовала ей, что она может сделать со своей едой. — Тогда придется мне съесть все одному.
— Только не здесь, если вы не возражаете, — огрызнулась Джоселин.
— Но я настроился сделать это именно здесь, — твердо сказал Алексис. Экипаж качнулся и снова тронулся с места. Алексис, несомненно, расположился здесь надолго. Джоселин стиснула зубы и подавила желание разразиться негодующей тирадой. — Я не мог упустить возможность поужинать в обществе моей очаровательной спутницы, если даже ее настроение до сих пор оставляет желать лучшего, — проговорил он небрежно, копаясь в корзинке. — Несчастная графиня Леноски категорически отказалась приближаться к вам снова.
— Графиня Леноски? — Выцветшая Леди! Джоселин испытала укол совести и вздохнула.
— Будьте добры извиниться за меня перед ней. Я была слишком…
— Сурова? Резка?
— Я хотела сказать — раздосадована, — пробормотала Джоселин.
— Груба? Жестока?
— Ну довольно.
— В самом деле этого далеко не довольно, — продолжал он, словно не слыша ее замечания. — Графиня — очень достойная женщина, а вы вели себя с ней крайне неуважительно.
— Неужели? — Джоселин раскрыла глаза в наигранном удивлении. — А кто в этом виноват?
— Представления не имею, — мягко сказал принц.
— Не имеете, вот как! Тогда позвольте освежить вашу память.