Лишь для нас, людей, джамп сладостная вечность.
Ни один Чужой не способен перенести прыжок сквозь изнанку пространства и остаться в здравом уме. Это открылось двадцать лет назад, когда патрули хиксоидов зажали у Сириуса американский челнок и состоялся тот самый долгожданный Контакт.
Это и спасло человечество.
Мы заняли ту странную нишу, которая была свободна в галактической иерархии рас. «Чайные клиперы» космоса Для Чужих путь от звезды к звезде месяцы. Для нас часы или минуты. Не самая приятная роль работать извозчиком.
Но по крайней мере она дает нам свободу.
Рептилоид по-прежнему стонал и вздрагивал в своей эмбриональной позе. Что с ним творится невозможно представить. Нечеловеческая психика, а теперь еще и нечеловеческое сумасшествие. Одно хорошо, счетчики одни из самых слабых и беззащитных существ космоса.
Я протянул руку, коснулся мягкой, словно бархат, чешуи. Рептилоид вздрогнул под рукой, сплющился, выдвинув маленькие лапки.
Дурак ты, дурак прошептал я.
Счетчик мелко трясся, разворачиваясь. Он походил на крупного варана или, скорее, на броненосца. Теплокровный, кажется яйцекладущий мало мы знаем о своих небесных соседях.
Что теперь делать, а? спросил я. За спиной попискивал компьютер, требуя очередной диск. Ничего, потерпит. Жизненно важная информация уже введена.
Рептилоид наконец-то выпрямил короткую шею, оттянул от брюха маленькую треугольную голову. Мигнули, поднимаясь, серые зрительные перепонки.
Глаза у счетчика были нежно-голубые, раскосые.
Тебе уже все равно, сказал я, пытаясь отвести взгляд. А мне теперь трибунал светит. За похищение Чужого. Кто поверит, что ты сам забрался в челнок?
Узкий рот рептилоида открылся, обнажая ровные жевательные пластинки.
Не-не-не прошипел счетчик.
Меня пробила дрожь. Я дернулся, закувыркался, затормозил у потолка, повис над шкафчиком, целясь в рептилоида.
Не у-би-вай Существо, которое должно было быть безумным, уцепилось лапками за пакет с парадной формой. Затрещал рвущийся полиэтилен. Че-ло-век не уби-вай важ-но нам о-бо-им.
Чего стоят эти слова рептилоиду с его крошечными легкими и неразвитыми голосовыми связками? Они всегда общались на уровне электронных импульсов, счетчики. Живые компьютеры космоса. Такие же слуги, как мы.
Просто более старые слуги.
Про-шу че-ло-век
Для него эти слова крик. Надрывный вопль в совершенно чужой коммуникационной системе. Есть ли у него слух чтобы услышать мой ответ?
И что я могу ответить?
Как на вводной лекции в астрокурсах с нами беседовал Джеймс Макнамара, капитан шаттла «Эксплорер», человек, осуществивший первый контакт Как он рассказывал всем известное про обезумевших после джампа хиксоидах и впавших в кому алари а потом добавил то, что никогда не говорится на публике.
«Мы думали, что случившееся гибель человечества. Но оказалось, что это его спасение. В тот день, когда Чужие научатся переносить джамп, независимости Земли наступит конец».
Вот он, конец. Счетчик, не сошедший с ума после джампа.
Я друг прошипел рептилоид. Я друг, я друг
Глава 2
Самое сложное в космосе это вовсе не полет. Самое сложное ориентирование. Даже на околоземной орбите это очень ответственная процедура, что уж говорить о межзвездном пространстве.
Моя «птичка» ориентируется по шести звездам. Вначале я грубо навел датчик на Сириус машина придирчиво сверила его спектр с эталонным и согласилась с моим мнением, что это именно Сириус. Потом несколькими толчками двигателей ориентации я нацелился на Фомальгаут. Дальше компьютер будет работать сам. Шесть ориентиров. И вычисления миллионы, миллиарды операций, чтобы рассчитать ту цепь прыжков, что выведет «Спираль» к Солнечной системе, более того именно к Земле.
Если мой челнок выскочит из джампа где-нибудь в районе Марса меня, вероятно, спасут. Если в районе Плутона придется уходить на повторный заход такое бывает довольно часто. Но порой энергия или кислород кончаются раньше, чем челнок выходит к Земле. А иногда от серии джампов пилоты впадают в гиперпространственную эйфорию. И начинают бесконечные прыжки в никуда джамп ради джампа, пока не иссякнет энергия
Я развернулся в кресле и посмотрел на рептилоида. Счетчик сидел на цилиндре джампера жутковатая фигура, что-то вроде маленькой ожившей горгульи.
Как мне тебя называть? спросил я.
Наверное, он размышлял, но очень быстро. Казалось, что ответ был готов мгновенно.
Зови меня Карел.
Это человеческое имя.
Да. Так звали первого Пауза, рептилоид втягивал воздух, чтобы продолжить фразу: представителя вашей расы с кем мы наладили общение.
И ты считаешь это достаточным основанием, чтобы позаимствовать его имя?
Да. Я не прав?
Какая разница. Я пожал плечами.
Теплокровная яйцекладущая ящерица по имени Карел смотрела на меня прозрачными голубыми глазами. Ожидающе смотрела.
Я Петр.
Это имя связано с твоими религиозными убеждениями?
Чего? Да нет, это просто имя.
Хорошо.
Шаттл снова задрожал, разворачиваясь. Делал он это медленно и неуклюже: что ни говори, а системе ориентации полвека. Конечно, ее дорабатывали, улучшали, но при всем желании «жигули» в «мерседес» не превратишь.
Требуется помощь? с едва заметной вопросительной интонацией произнес рептилоид.