За годы, что мы не встречались, казалось, он ни капли не постарел, разве что на глазах появились очки в тонкой оправе.
За годы, что мы не встречались, казалось, он ни капли не постарел, разве что на глазах появились очки в тонкой оправе.
Графиня Лестрейдская, поприветствовал он, делая легкий поклон в мою сторону. Вы все краше и краше!
Господин Велье, улыбнулась я, наблюдая краем глаза, как в комнату, где я обосновалась, один за другим вносят сундуки.
Аккуратнее, бестолочи! прикрикнул на одного из слуг мастер. Внутри материалы для работы. Если что-то повредите, останетесь без жалования.
Три сундука опустились на пушистый ковер, а вот открыл Велье только один, достал оттуда складной мольберт, небольшой холст и грифель для наброска.
Не будем же тянуть, произнес он, кивая мне на окно. Приступим к работе. Встаньте ближе к занавесям, ваша светлость.
Велье сощурился, примеряясь к только одному ему известным параметрам, и кивнул, а затем нежно погладил уголок холста и коснулся грифелем бумаги
Казалось, в его руках предмет запел тихую шуршащую песню, похожую на колыбельную сверчка.
Первые полчаса я мужественно позировала, честно старалась не шевелиться и если честно, то не очень понимала, зачем Велье меня и в самом деле рисует. Конечно, логично, что он попал во дворец по выдуманному поводу, и тем не менее сейчас в комнате кроме нас двоих никого не оставалось, а для отвода глаз было бы достаточно и простого карандашного наброска.
Я хотела спросить заговорила через какое-то время я, но Анри хмуро взглянул на меня из-за холста.
Потом, не шевелитесь. И голову выше, чтобы свет падал лучше.
И опять я притихла, вторая попытка случилась через час.
Зачем вы меня рисуете? все же озвучила я интересовавший вопрос. Это ведь ни к чему.
Брови художника поднялись вверх.
Разве? ответил он вопросом на вопрос.
Должно быть, я неверно сформулировала. Я чуть пожевала губы, подбирая слова. Понимаете ли, господин Велье, ваше стремление нарисовать мой портрет привлекло ненужное внимание со стороны очень знатных господ. Как-никак раньше вы славились портретами мертвецов и принципами, отказывали живым. И вот вы рисуете меня
Вас? Анри отложил грифель на подставку мольберта. Подойдите ближе, хочу, чтобы вы убедились: я никогда не изменяю своим правилам.
Неприятный холодок пробежался по коже. Будь я умнее, наверное, выпрыгнула бы в окно со страху, потому что фразу художника проще всего было воспринимать угрозой. Но я двинулась к мольберту.
Все мужчины в роду Велье были художниками, вот уже на протяжении тысячи лет мы рисуем умерших людей, будто живых. Так, что не отличишь, тихо произнес он. Это дар, доставшийся мне от моего пра-пра-пра К слову, меня даже назвали в его честь. Анри Велье.
До холста, возле которого замер мужчина, оставалось несколько метров, но преодолеть их было слишком сложно будто незримая сила удерживала от взгляда на полотно. И все же я сделала последние шаги.
Я долго не знал, под каким предлогом попасть во дворец не просто к кому-то, а именно к вам, ваша светлость. Пока меня не осенило, будто знамение свыше: я должен нарисовать Шарлотту де Вуар договорил он. Это желание было сильнее меня.
Перед Велье на выбеленном холсте красовался портрет, точнее, набросок, но уже слишком отчетливый, чтобы понять девушка на рисунке не была мной. С черными волосами и темными глазами, более угловатой фигурой и низкими плечами. Она стояла у окна в том же платье, в котором сейчас была я, но лицо
Это не я Мой голос раздался хрипло и болезненно.
Это Шарлотта де Вуар, задумчиво произнес Велье. Такая, какой она могла бы быть сейчас
Я резко обернулась и уставилась в лицо художника, в его пронизывающие до самой глубины души глаза. И даже очки не скрывали той странной силы, будто видящей мою суть, которая таилась внутри.
Вы маг?! ужаснулась я догадке.
Тсс! Велье поднес к губам палец. Не нужно об этом так громко кричать. А почему, вы думали, мне пришлось уехать из Францисии, пока об этом не узнал король? Он не любит таких, как я
Король не любит шарлатанов, поправила я.
Слишком тонка грань слабого дара и обманщика, улыбнулся Велье. Я был уже немолод, когда проснулся дар, и предпочел не рисковать. В моем возрасте ценишь тишину, покой и пыль на бумаге. А в Англикании необычная, вкусно пахнущая пыль.
Но зачем вы все это мне рассказываете? понизив голос до едва слышного шепота, спросила я, все еще нервно косясь на девушку на портрете.
Как живая Она даже смотрела на меня таким глубоким взглядом, будто обвиняла, что я украла ее жизнь. Но я ведь и сама до вчерашнего дня ничего не подозревала
Тогда откуда эти гадкие мурашки по спине и чувство вины?
Я говорю это потому, что помню тебя совсем маленькой девочкой, видел, как твой отец воспитывал тебя и знаю, что Грем тебя очень любил.
Имя моего отца резануло слух: лорда де Вуара редко кто называл по имени.
Я не знаю, кто подменил вас в самом детстве, продолжил Велье и ткнул в бумагу. Но сейчас я нутром чую, что Шарлотта де Вуар умерла двадцать пять лет назад, а ты взяла ее имя, позже став графиней Лестрейдской И ты другая, чем-то похожая на меня.