Она произнесла это очень безразлично.
Я пожала плечами. Глупый ответ на неверный вопрос.
Как она умерла? Я слышала какие-то истории
Если тебе это так интересно, спроси Гретхен. Она спит с дневником, который нашла. Меня поражает, что она пока не съела страницы из него, чтобы больше никто ничего не прочитал. Но хочешь знать, что я слышала?
Я кивнула.
Хочешь знать, что тогда говорили люди? Что писали в газетах?
По спине поползли мурашки. Позади меня в стене находилась дверь я вдруг осознала это, а потом могла думать лишь о ней, о том, что я была прямо у странной лишней двери.
Все начинается с ужасного парня
Правда?
Безусловно, ответила она, словно иначе история не могла начаться. Именно так начиналась мамина история, отчего я вся обратилась во внимание. Он хотел получить ее и все, что принадлежало ей. Поэтому решил прийти сюда и проклясть ее. Тогда бы она делала все, что он говорил. Верно? Он знал, как ей нравились подарки, что она собирала предметы, которые привозил ей папа со всех концов света. В каждой ее комнате собирались коллекции, на каждой полке и каждом столе, что-то даже стояло на подоконниках. Поэтому он должен был принести ей нечто совершенно другое. Даже особенное.
Она до сих пор выглядела бледной, но ее глаза светились. Возможно, она все это придумывала. Возможно. Мне было все равно.
Черный опал, сказала она. Я застыла. Очень редкий. Но парень был таким болваном, верил во все, что ему рассказали, что он нечистый, проклят носившей его графиней из Праги, когда кто-то снял его со скрюченного пальца ее холодного трупа. Но он не знал, что этот опал приносил настоящую удачу. Он спас эту графиню, помог ей сбежать в новые земли, подальше от него. Она прожила долгую и счастливую жизнь. Болван подарил его Кэтрин, желая захомутать ее, но не получилось. Она его не хотела, ее нельзя было купить. Она оставила его внизу и приказала не следовать за ней. Но он сделал это. Начал ее преследовать. Она пробежала пять пролетов до крыши и
Она засвистела, словно порыв ветра. Сложила руку в форме птицы, которая полетела.
Это невозможно, сказала я. Отсюда никак не выбраться на крышу, разве не так?
Она засвистела, словно порыв ветра. Сложила руку в форме птицы, которая полетела.
Это невозможно, сказала я. Отсюда никак не выбраться на крышу, разве не так?
Да. Моне склонила голову. Никак. Но я еще даже не добралась до этой странности.
Серьезно?
Она улыбнулась.
Так вот, она упала, или спрыгнула, или он, возможно, ее столкнул никто не знает наверняка, и это долгое время оставалось под огромным знаком вопроса. Но еще больший вопрос что случилось с ее телом.
Она ждала моей реакции или что я догадаюсь.
Его не нашли. Говорят, она переступила через край крыши и исчезла в воздухе.
Я фыркнула. Эта реакция была быстрой, точно нервный смешок, но Моне не моргнула.
Значит, она не упала? спросила я.
Она качнула головой.
И никто не знает, что с ней произошло, продолжила я. Умерла она или сбежала?
Это всего лишь история. История, которая заканчивалась там, где ее закончила она. В воздухе. В ночи. От ее взгляда я чувствовала себя на опознании подозреваемых, а она находилась по ту сторону одностороннего зеркала и пыталась понять, я ли совершила преступление.
Я решаю, доверять ли тебе, сказала она. Доверять?
Можешь мне доверять.
Могу? Я едва тебя знаю.
Можешь, подтвердила я.
Тогда скажи, зачем ты появилась здесь как гром среди ясного неба. Скажи мне правду.
Я не понимала, почему так нуждалась в ее доверии. Все это время я хотела, чтобы она освободила мою кровать, вернула мне подушку и вышла из комнаты, а как только она собралась уйти, я захотела, чтобы она осталась еще на несколько минут.
Назвать настоящую причину? спросила я. Правду?
Она ждала.
Из-за ссоры. Даже разговор об этом давался мне тяжело. С мамой.
Но она тебя не била? Она обвела свой глаз. Потому что тогда надо звонить в службу опеки.
Я не ребенок, мне почти восемнадцать.
Она услышала это и усмехнулась. Официально пансион не сдавал комнаты несовершеннолетним.
В смысле, мне восемнадцать.
Точно, именно так, сказала она. Продолжай.
Ссора произошла после. Я все равно собиралась уйти, когда мама меня выгнала. Услышала про меня сплетни и даже не поинтересовалась, правда ли это.
Она что, выгнала тебя на улицу?
Нет, хотела, чтобы я остановилась у каких-то ее подруг. На месяц.
Все это звучало как-то неубедительно. Моя причина быть здесь могла полететь с пятого этажа вместе со мной, прямо в сточную канаву.
Так ты сказала ей правду? спросила она.
Я покачала головой. Хотела, чтобы она сама поняла, как должна понимать мама.
Моне припала к кирпичной стене. Она могла сказать многое, но молчала, и я была ей за это благодарна.
Ты знаешь, каково это, сказала я. Пожала плечами и посмотрела на свой телефон с темным экраном. Не позвонить ли маме?
Дело в том, что не знаю. Что ты имеешь в виду. У меня даже мамы нет.
О господи, мне так жаль.
Она на это намекала, а я упустила? Разве она не говорила о маме, папе, двоюродной бабушке и кузинах, о целой семье?
Она потянулась и размяла шею, словно спала в неудобной позе. Выглядела она очень уставшей.