— Если вы собирались завести речь о разводе, которого желает моя супруга, позвольте мне заверить вас, что я не собираюсь препятствовать влюбленным. Избави бог, чтобы я проявил такое жестокосердие!
Брэндрейт был настолько поражен услышанным, что просто не поверил своим ушам.
— Сьюзен… я хочу сказать, леди Фелмершэм говорила с вами о разводе?
— Разумеется. Она моя жена, и как бы мало мы ни проявляли интереса друг к другу внешне, не сомневайтесь, она держит меня в курсе своих последних увлечений.
У Брэндрейта помутилось в голове. Он во все глаза уставился на виконта, который, в свою очередь, морщась, разглядывал карты.
— Черт, плохо перетасовал, — пробормотал он.
— Я вас не понимаю, сэр. Виконт поднял на него покрасневшие опухшие глаза:
— Я сказал, что я плохо перетасовал карты, что тут непонятного?
— Я не об этом. Я не понимаю, что это за шутки о вашей жене и ее последних увлечениях. Вы сказали, что Сьюзен говорила вам о желаемом разводе.
— Стало быть, любовь вас не только ослепила, но и оглушила, — покачал головой виконт. — Я дам ей развод, если она того хочет. Можете не волноваться об этом.
Брэндрейт по-прежнему отказывался верить услышанному. Героическая битва была выиграна с такой легкостью, что на глазах оборачивалась фарсом. Но Фелмершэм говорил достаточно отчетливо и, видимо, вполне владел собой.
— Я заеду к вам завтра, и тогда мы, быть может, договоримся о подробностях.
— И не подумаю предаваться такому скучному занятию. Я предоставлю это моим поверенным. Я, конечно, буду настаивать на порядочной компенсации, но вы вполне можете себе это позволить — моя корыстная супруга учитывает такие мелочи. Сделайте мне, однако, честь принять один мой совет. Речь идет о пристрастии моей любезной женушки к посторонним мужчинам. Я обычно предпочитал закрывать на это глаза. Соли, о ком она болтала всю дорогу? Как бишь его зовут? Этот тип, что выиграл сегодня гонку. Ах да, Шелфорд, викарий. Кажется, на этот раз ее внимания удостоилась не титулованная особа, а просто «мистер» Шелфорд.
Брэндрейт слушал оскорбительные замечания Фелмершэма по адресу своей жены, высказанные с презрительным равнодушием, довольно спокойно, пока не прозвучало имя Шелфорда. Виконт мог говорить что угодно о своей жене. Маркизу было абсолютно ясно: только равнодушный и грубый человек мог настолько ожесточить сердце Сьюзен Лоренс, что она была готова на развод. Но когда его клевета в адрес жены перешла все границы приличия, когда он открыто посмел заявить, что ее внимание уже обратилось на другого, Брэндрейт не мог больше сдерживаться.
Он стремительно пересек полутемную комнату и, обойдя стол, поднял Фелмершэма с кресла за лацканы фрака.
— Как вы смеете? — крикнул он, с силой встряхнув высокого тощего виконта. — Извинитесь немедленно, а не то эти представители благороднейших семейств Англии увидят вас распростертым на земле еще до того, как наступит рассвет!
— Боже мой! — Фелмершэм удивленно захлопал ресницами. — Ну и бешеный же у вас нрав! Уж не на дуэль ли вы меня вызываете? Помилуйте, разве не я в данной ситуации оскорбленная сторона? Какой вы странный, однако!
— Я люблю вашу жену, черт побери, я всегда ее любил!
— Вы любили всего лишь призрак, милейший, создание вашего воображения, так же как и я, — произнес виконт, и Брэндрейт поймал себя на том, что нисколько не сомневается в искренности его тона. — Но вам крупно повезло, вы избежали женитьбы. Я могу только посоветовать вам постараться избежать этой участи и в дальнейшем. Одумайтесь, иначе, клянусь богом, я и впрямь дам ей развод, которого она так добивается. А тогда что с вами станется?
Боль и разочарование в глазах виконта наконец дошли до сознания маркиза. Он отпустил Фелмершэма.