Кино смотреть?
Иногда.
Иногда? улыбнулся Эрик.
Да.
Это тебе-то. Ты же смотришь по три-четыре фильма за вечер, весело сказал Эрик.
Ну и что?
Да ничего, ответил Эрик улыбаясь. Что тут скажешь. Интересно, по сколько фильмов в день ты бы смотрел, если бы они тебе нравились. Если бы ты любил смотреть кино
Перестань.
у тебя было бы два экрана, и ты бы ставил плеер на быструю перемотку, чтобы успеть посмотреть все.
Беньямин заулыбался. Невозможно удержаться, когда отец вот так балагурит.
Вдруг раздался глухой хлопок, и на небе показались голубые звездочки с дымными хвостами.
Странное время для фейерверка, заметил Беньямин.
Что?
Смотри, показал Беньямин.
На небе висела дымная звезда. Беньямин почему-то представил себе Аиду. В животе у него что-то сжалось, а потом растеклось тепло. В пятницу они тихонько сидели, прижавшись друг к другу, на диване в темной гостиной дома у Аиды, в Сундбюберге. Они смотрели фильм «Слон», а ее младший братишка играл с покемоновскими карточками на полу, бормоча что-то себе под нос.
Эрик остановил машину возле школы, и Беньямин сразу заметил Аиду. Она стояла по другую сторону ограды, ждала его. Увидев Беньямина, она помахала рукой. Мальчик схватил свою сумку и нервно попрощался:
Пока, пап, спасибо, что подвез.
Я люблю тебя, тихо сказал Эрик.
Беньямин кивнул и вылез из машины.
Посмотрим кино вечером? спросил Эрик.
Не знаю. Мальчик поскучнел.
Это Аида?
Да, еле слышно ответил Беньямин.
Пойду поздороваюсь, заявил Эрик и вылез из машины.
Не знаю. Мальчик поскучнел.
Это Аида?
Да, еле слышно ответил Беньямин.
Пойду поздороваюсь, заявил Эрик и вылез из машины.
Ну зачем?
Они пошли к Аиде. Беньямин едва решался смотреть на нее, он чувствовал себя детсадовцем. Еще поверит, что ему хочется, чтобы папа поздоровался с ней. Ему было наплевать, что подумает отец. Аида с беспокойством смотрела, как они приближаются, переводя взгляд с одного на другого. Прежде чем Беньямин успел подойти к ней с каким-нибудь объяснением, Эрик протянул руку и сказал:
Здравствуйте.
Аида настороженно пожала протянутую руку. Беньямин заметил, что отец дернулся, разглядев ее татуировку: на шее у Аиды была свастика. Возле свастики красовалась маленькая звезда Давида. Глаза Аида подвела черным, волосы заплела в две детские косички; на ней была черная кожаная куртка и широкая черная тюлевая юбочка.
Я Эрик, папа Беньямина, представился Эрик.
Аида.
У девочки был тонкий тихий голос. Беньямин покраснел, взглянул на Аиду и опустил глаза.
Вы нацистка? спросил Эрик.
А вы? парировала она.
Нет.
И я тоже нет. Аида неприязненно глянула на Эрика.
Тогда почему у вас
Просто так, перебила она. Я просто так, только
Вмешался Беньямин; его сердце тяжело стучало в груди от стыда за отца.
Она угодила в какую-то компанию пару лет назад, громко сказал он. Но увидела, что там все придурки
Не надо ничего объяснять, сердито перебила Аида.
Беньямин на мгновение умолк, потом сказал:
Я я только подумал, что отвечать за свои ошибки это мужественно.
Да, но я понял так, возразил Эрик, что это понимание неполное, если не убрана
Ну перестань! закричал Беньямин. Ты про нее ничего не знаешь.
Аида повернулась и пошла прочь. Беньямин побежал за ней.
Извини, сказал он задыхаясь. Папа иногда такой неловкий
Разве он не прав?
Нет, тихо ответил Беньямин.
А по-моему, прав, сказала Аида, слабо улыбнулась и взяла его за руку.
Глава 5
Вторник, восьмое декабря,
первая половина дня
Отделение судебной медицины располагалось в здании из красного кирпича, в доме номер пять по Рециусвэг, посредине обширного кампуса Каролинского института. Со всех сторон его окружали более высокие здания. Йона Линна объехал вокруг и остановил машину на гостевой парковке. Направляясь к главному входу, он прошел по замерзшему газону и стальному грузовому пандусу.
Йона думал: удивительно, что «обдукция» происходит от латинского слова «прикрывать», хотя на самом деле патологоанатомы занимаются совершенно противоположным. Может быть, словом «обдукция» хотят обозначить то, чем заканчивается вскрытие: тело зашивают, и внутренности снова закрыты.
Отметившись у девушки на рецепции, комиссар получил разрешение пройти к Нильсу Олену, профессору судебной медицины, которого все звали Ноленом, за то что он подписывал свои отчеты «Н. Олен».
Кабинет у Нолена модный: чистые ослепительно-белые и приглушенные светло-серые поверхности. Все тщательно продумано и дорого. Несколько стульев из полированной стали с белыми кожаными сиденьями. Свет падал на стол через висевшую над ним большую стеклянную пластину.
Нолен, не вставая, пожал Йоне руку. Под белым халатом у него была рубашка поло, на носу очки во французской оправе с белыми дужками. Худощавое лицо гладко выбрито. На голове ежик седых волос, губы бледные, нос длинный, кривоватый.
Доброе утро, просипел он.
На стене висела выцветшая фотография Нолена и его коллег: судебного врача, судебного химика, судебного генетика и судебного одонтолога. Все были в белых медицинских халатах и выглядели счастливыми. Медики окружали стол, на котором лежали темные обломки костей. Из текста под изображением следовало, что кости найдены в захоронении девятого века, обнаруженном возле торгового города Бирка[3] на острове Бьёркё.