Таким образом, трансгуманисты не только декларируют свои цели, но и открыто демонстрируют методы их достижения, абсолютно не скрывая, что речь идёт о создании системы всеобъемлющего электронного контроля над человечеством.
Сейчас этот контроль ощущает каждый пользователь интернета. Как пишет публицист С. Жданов, «в современном интернете уже практически невозможно прямое воздействие двух людей без невидимого третьего, контролирующего и направляющего эти взаимодействия, и сегодня левацкая децентрализованная модель интернета это популярный миф, давно превратившийся в утопическую сказку. Корпорации вроде Google и Facebook ничем не уступают и даже превосходят государство силой воздействия на умы людей. Эти корпорации уже невозможно уничтожить силой рыночной конкуренции: фейсбук уже научился хакать" эмоции людей и манипулировать мнениями так что пользователей не удастся убедить уйти в другую социальную сеть. Израильский мыслитель Юваль Харари утверждает, что корпоративный мир сегодня живёт по законам фашизма, на который работает сбор больших данных . Можно даже сказать, что мы живём в эпоху цифрового фашизма, когда цифровые корпорации могут заставить или даже убедить пользователей отказаться от своих ценностей (например, приватности частной жизни), только для того, чтобы получить ещё больше выгод для самих корпораций»[86].
Действительно, цифровые корпорации высасывают из пользователей самый ценный товар внимание и продают его компаниям и корпорациям, чтобы те ещё больше продавали свои товары и услуги. «Мы предоставляем корпорации, пишет С. Жданов, свои глаза и уши для восприятия информации, которая в большей степени оказывается рекламой (или скрытой рекламой). Взамен мы получаем виртуальную версию мира, подогнанную под нас, чтобы удерживать внимание как можно дольше»[87].
Благодаря системе фильтров в интернете о человеке собирается вся доступная о нём информация, из чего формируется его уникальный цифровой след (это как отпечатки пальцев), который является ключом к отфильтрованной для него версии интернета. Чем больше цифровые компании знают о пользователе, тем больше они овладевают его вниманием, забрасывая его нужной им информацией. В итоге это внимание сужается до «тоннеля реальности».
Этот термин, придуманный уже упомянутым нами Тимоти Лири и раскрытый американским футурологом Робертом Уилсоном, означает видение мира в соответствии с подсознательным набором идей человека, образовавшихся из его убеждений и опыта, то есть в соответствии с тем, что создал его собственный мозг. В данном случае это означает, что пользователь перестаёт воспринимать сложность и взаимосвязанность в мире и видит только то, что находится в его цифровом мире. При этом чем больше разрастается его «цифровой след», воспроизводящий уже созданную идентичность, тем больше он утверждается в своем «тоннеле реальности» и тем больше сужается его картина мира.
Так складывается на первый взгляд парадоксальная ситуация, когда по мере глобализации информационного пространства мир становится всё более разобщённым, а у людей усиливается чувство изоляции. Пользователи разделяются на «интернет-племена» или «интернет-секты» со своими культами, догмами, запретами, нормами мышления и поведения, со своим языком-сленгом, уже непонятным образованному человеку.
Теряя способность свободно мыслить и рассуждать, они оказываются под полным невидимым контролем цифровых маркетологов, делающих на них свой бизнес. В этих условиях отличить маркетологов от сектантов крайне сложно: маркетологи действуют, как сектанты, чем и пользуются последние, активно расширяя своё присутствие в сети.
Так складывается на первый взгляд парадоксальная ситуация, когда по мере глобализации информационного пространства мир становится всё более разобщённым, а у людей усиливается чувство изоляции. Пользователи разделяются на «интернет-племена» или «интернет-секты» со своими культами, догмами, запретами, нормами мышления и поведения, со своим языком-сленгом, уже непонятным образованному человеку.
Теряя способность свободно мыслить и рассуждать, они оказываются под полным невидимым контролем цифровых маркетологов, делающих на них свой бизнес. В этих условиях отличить маркетологов от сектантов крайне сложно: маркетологи действуют, как сектанты, чем и пользуются последние, активно расширяя своё присутствие в сети.
Оккультные секты лоббируют свои интересы на всех уровнях. В первую очередь, они устремляются туда, где формируются основные ценности и определяется совокупный уклад жизни народа, образование, наука, культура, информатика, здравоохранение. Последние тенденции мирового развития, сокращающие государственный контроль и превращающие этот сектор в рынок частных структур, предоставляют сектам самые широкие возможности. В том, что касается образования, особую роль играют массовые открытые онлайн-курсы (МООК), к рассмотрению которых мы ещё вернёмся.
Что касается сферы коммуникации, то, если пока ещё и нельзя говорить об общем едином фронте крупных сектантских образований и коммуникационных консорциумов, создающемся в соответствии с единой стратегией и обладающем объединённым штабом, то совершенно определенно можно утверждать, что происходит их взаимопроникновение, независимо от того, идёт ли речь о носителях (информационная индустрия) или производителях (индустрия кино) предметов коммуникации. Секты заняты финансированием и спонсированием нужных им и пользующихся большим влиянием на общественность культурных проектов, спортивных мероприятий, научных конференций.