Нидбьерг спрыгнула с Ивара, произнесла заклинание и, обретя свою обычную внешность, начала ворчать на сестер — отчего, мол, они так долго мешкали на обратном пути из Свиного Холма.
Сольборг хмуро поглядела на Ивара:
— А ведь скиплинг ни словечка не пропустил. Что бы нам с ним сделать, чтобы он чрезмерно не растревожил других?
— Что случилось, то случилось, — отрезала Нидбьерг. — Если хочешь, чтобы он молчал, придется запереть его где-нибудь, упрямого выродка.
Ивар с трудом поднялся на ноги и кое-как доковылял до кресла:
— Верно. Едва я поднимусь наверх, как разбужу всех, и мы покинем этот дом. Делайте что угодно, чтобы задержать нас, но мы не останемся здесь еще на одну ночь.
— Для человека в твоем положении ты говоришь что-то уж очень смело, — заметила Сольборг. — Будь моя воля, уж я бы сумела сбить с тебя спесь…
— Довольно болтать! — оборвала ее Нидбьерг. — Несите наверх этих храпунов, да побыстрее.
С тупым изумлением Ивар глядел, как Торвор и Сольборг с поразительной легкостью несли по лестнице Гизура и Скапти, проговорив над магом заклятие, когда он было шевельнулся, просыпаясь. Затем они с силой и без особой деликатности сгребли Ивара и швырнули его в постель, строго-настрого приказав не вылезать из нее.
Ивар только рад был подчиниться. Кости у него ныли от ночных мучений, и как бы храбро он ни говорил с ведьмами, а все же пал духом. Он был так обескуражен, что заснул почти мгновенно и проснулся лишь тогда, когда уже зашевелились все прочие. Щедрое солнце светило в окно, и все альвы были в чудесном расположении духа. Ивару было худо, а когда он вспомнил почему — стало еще хуже. Он выполз из постели, и Эгиль наградил его дружеским тычком, от которого у Ивара все тело взвыло. Хриплым голосом он объявил:
— Мы немедля собираем вещи и уходим из этого дома.
— Как, даже не позавтракав? — возмутился Финнвард. — Что за глупости такие? Вкуснее здешних пирожных я в жизни не едал!
— А где Гизур? — спросил Ивар, осторожно и постепенно выпрямляя спину.
— Да внизу, — отвечал Эгиль, — возится с этим молокососом Флоси. Знаешь ли ты, что у него в кровати пуховая перина? Я бы в жизни не ушел из такой кровати, пусть даже и во сне. И что это с ним такое стряслось, хотел бы я знать?
Ивар устало покачал головой и спустился в залу. Сцена, открывшаяся ему внизу, отнюдь его не воодушевила. Гизур сидел на краю постели Флоси и выглядел немногим лучше его. Все три сестры чопорно выстроились за спиной мага, держа в руках тазик, повязки и разные снадобья.
Нидбьерг пояснила, обращаясь к Ивару:
— Флоси снова ходил во сне, чем причинил себе немалый вред. Похоже, мы все после игры в шахматы были чересчур сонные и не сумели уследить за ним.
Ивар отшвырнул ногой подвернувшийся некстати стул:
— У, дрянь!.. Хватит с меня болтовни о прогулках во сне. Все мы знаем, что его превращали в коня, и знаем, кто ездил на нем. Надо забрать отсюда Флоси, пока он еще жив и пока мы все еще живы.
— Глупости! — отрезала Нидбьерг. — Погляди-ка на него — он еще несколько дней не сможет подняться на ноги.
Флоси и вправду выглядел ужасно. Его измученное лицо посерело, и он то и дело трясся в ознобе. Ивар метнул быстрый взгляд на Сольборг и успел поймать на ее лице тень удовлетворенной усмешки. Ему стало страшно в этой уютной зале — куда страшнее, чем на вершине холма, в окружении кровожадных гномов.
— Похоже, ты сегодня ночью плохо выспался, — заботливо заметила Торвор.
— Верно, и ты отлично знаешь почему. Нидбьерг нас всех опоила вчера чаем с сонным зельем. И не спеши назвать лжецом — я узнал привкус снадобья, которое вы добавляли в эль и мед.
— Да мы везде его добавляем, — сказала Сольборг, — просто так, для вкуса.
— Вовсе нет! — Ивар отбросил всякую осторожность. — Вы все трое — альвконуры, или ведьмы, как называют таких тварей у нас, скиплингов, и я дважды видел, как вы обращали Флоси в коня.