Значит, завтра?
Ты красивая, сказал Иван, одеваясь. Катя посмотрела на него. И очень умная. И у нас действительно могло что-то получиться.
Но не получилось. Катя выдохнула легко. Обними меня напоследок, Одиссей.
Иван помедлил, но покачал головой.
Не могу. Прости.
Что?
Он отвел темную прядь с ее лица. Улыбнулся одними глазами.
Я почти женат. Наверное, это глупо, как думаешь? Он взял ее за подбородок и поднял ей голову. Посмотрел в глаза. Это глупо?
Нет, сказала Катя. Ты, сукин ты сын Ты должен в ногах у нее валяться и бога благодарить за нее, придурок чертов! Понял?!
Да.
Фонарики над входом переключились таймер сработал. Палатку залило красным светом словно кровью.
Ты моя царица Савская. Моя Юдифь.
Льстец, сказала Катя. Ты хорошо изучил Библию, я смотрю. Катя отвернулась, начала перебирать инструменты. Взяла эластичный бинт. Подними руку.
Я хорошо запоминаю истории про женщин.
Катя улыбнулась против воли. Закончила перематывать ему ребра, закрепила узел. Загремела бачком с инструментами. В палатке установилась странная, напряженная тишина.
А она? спросила Катя наконец.
Что она?
Катя остановилась и посмотрела на него.
Кто она тебе? По Библии.
Моя будущая жена, ответил Иван просто.
Катя то ли всхлипнула, то ли подавилась Иван толком не понял. Вышла из палатки и вернулась с баночкой. Желтая застывшая мазь.
Повезло тебе, придурку. Ну-ка, подними голову!
Он послушался. Увидел в Катиных зрачках белый силуэт убегающего в туннель тигра Моргнул. Показалось. Катя наклонилась и намазала ему лоб вонючей холодной мазью. От ее дыхания было щекотно и смешно.
В следующее мгновение Катины губы оказались совсем близко
Иван, смотри, что я добыл! Пашка ворвался в палатку. Замер.
Иван с Катей отпрянули друг от друга. Пашка прошел между ними, с грохотом поставил бочонок на стол, повернулся. Неловкая пауза. Пашка оглядел обоих и сказал Ивану:
Что у тебя с рожей?
Стучать надо вообще-то! рассердилась Катя, Павел, блин, Лександрыч.
Иван поднял руку и потрогал лоб. Вроде маской противогаза было закрыто, а поди ж ты.
Обжегся.
Че, серьезно? Пашка смотрел на него странно. И как это вышло?
Рассказывать целиком долго.
Карбидка рванула, сказал Иван чистую правду. Вот и обожгло.
Да ну?! Пашка всплеснул руками. А-афигеть можно. Ты с ней что, целовался, что ли? С карбидкой?
Пашка! прошипела Катя.
А что Пашка?
Эти двое терпеть друг друга не могли еще с той поры, как Иван с Катей впервые закрутили роман. Интересно, что когда появилась Таня, Пашка почему-то успокоился
«К черту».
Иван встал, потрогал эластичный бинт, перетягивающий ребра. Бинт был желтый, старый, не раз стираный. Общество, бля, вторичного потребления! Так назвал это профессор Водяник?
Иван прошел к зеркалу с выщербленными краями, что стояло в палатке на столе. Оглядел себя. Синяк на груди замечательный. И красная полоса на лбу тоже ничего. Красавец. Как раз для завтрашней церемонии.
Диалог за его спиной перешел в схватку.
Паша, к твоему сведению, сказал Пашка язвительно. С карбидками не целуется. Потому что у него что?
Что?
Диод! Честный диггерский диод. А не какая-нибудь карбидка-потаскушка!
Иван резко повернулся. Катя замерла. Лицо бледное и чудовищно красивое. Медуза Горгона, дубль два.
Па-ша, сказал Иван раздельно. Выйди, пожалуйста.
Па-ша, сказал Иван раздельно. Выйди, пожалуйста.
Я что
Выйди.
Когда Пашка вышел, Иван вернулся к койке. Не стесняясь, быстро сбросил штаны, что надевал под химзу, натянул чистые. Сунул руки в рукава рубашки, застегнул пуговицы. Посмотрел на упрямый затылок Кати, которая опять загремела своими банками-склянками. Красивый затылок, красивая шея.
Готов? спросила Катя, не оглядываясь.
Да, сказал Иван. Подошел к ней. Не обижайся на Пашку.
Не буду. Он прав. Я шлюха.
Пашка дурак, сказал Иван. У него все или черное, или белое.
У меня тоже. Дала, не дала, так, что ли?!
Она резко повернулась к Ивану, вздернула подбородок.
Нет. Иван поднял руку, дотронулся до Катиной щеки. Почувствовал, что девушка дрожит. Ты хорошая. Пашка тоже хороший, только дурак.
Почему я такая невезучая, а? Она смотрела так, словно действительно ждала, что Иван ответит.
Он вздохнул. «Не умею я утешать».
Брось, сказал Иван. Ну хватит. Твоя судьба где-то рядом, Пенелопа. Я уверен.
Она хмыкнула сквозь слезы.
Придурок ты, Одиссей. Бабья погибель. Это я сразу поняла, как только ты на станции появился.
«К черту все!» Иван обнял Катю, притянул к себе. Прижал крепко, чувствуя опустошающую нежность. Это все равно остается сколько бы времени не прошло.
Все. Будет. Хорошо.
Красивый ты, сказала Катя развязно. А Таня твоя молодец. Другие все суетились, а она себе королевой. Молодец. Так и надо. Вот ты и попался. Она вдруг сбросила эту манеру. Смотри. Будешь Таньке изменять я тебе сама яйца отрежу. Вот этими самыми ножницами. Понял, Одиссей?
Понял, сказал Иван. Держал ее крепко, чувствуя, как уходит из Катиного тела дрожь. Голова кружилась от усталости, наверно. Красный свет казался чересчур резким.
Все, пора на боковую. Только
Знаешь, зачем я ходил начал Иван.
В палатку ворвался Пашка. Угрюмо прошествовал к столу, схватил бочонок с пивом, буркнул: «Звиняйте, забыл». И вышел в дверь мимо остолбеневших любовников.