Да какой ты черный! Убер с досадой махнул рукой. Достал бинт и марлю из сумки, начал вытаскивать резиновый жгут. Никакой ты на фиг не черный
Правда? удивился Мандела. А какой же?
Загорелый бля. И то слегка. А так человек человеком. Уж всяко побольше веганцев.
Вот ведь. Мандела слабо улыбнулся. Бледное лицо на глазах теряло краски. Неопределившийся ты элемент, Убер. Неус Он задохнулся. Неустойчивый
Глаза застыли. Голова негра медленно опустилась на грудь.
Убер в сердцах отшвырнул бинт в сторону, выругался.
Иван подошел к твари, направил автомат ей в голову. Подергивающийся комок плоти. «Что вам здесь надо? Это теперь наша планета», словно бы говорили ее глаза.
Иван нажал на спуск. Сумерки разорвало вспышкой.
Резкий, как удар на стыке рельсов, звук выстрела. Еще один.
Иван поднял голову.
Пойдем, сказал он Уберу. Надо идти.
Серый наблюдал, как исчезают вдали на странной штуковине, которая рычала и билась, четверо людей. При необходимости он легко догнал бы их Но не сейчас, когда он ослабел после схватки с древесным человеком.
Серый поднялся на длинные вытянутые ноги. Покачнулся.
Похоже, пришло время большого зова.
Через полчаса они добрались до ЖД-станции «Университетская». Сейчас дрезина с резким металлическим стуком проезжала пустые перроны и поселки, тонущие в коричнево-серой растительности разрушенные дома, заброшенные заводы и островки погибших машин.
Разруха.
Пару раз они видели крылатые силуэты в светлеющем небе. До рассвета осталось всего ничего, пара часов. От криков летающих тварей озноб пробегал по спине. Однажды такая «птичка» снизилась прошла над дрезиной Они вовремя успели сориентироваться, скатились с насыпи, залегли. Убер лег на спину и направил ствол пулемета в небо.
Но обошлось. Уродливый птицеящер или кто он там прошел метрах в пятидесяти над ними и резко замахал кожистыми крыльями, набирая высоту. Набрал. Неуклюжий, как кирпич, но летает.
Скоро рассветет. Если не успеем до «Балтийской», придется искать укрытие, решил Иван. «Автово», «Кировский», «Нарвская» для нас закрыты. А ЖД-ветка ведет только до Балтийского вокзала.
Вперед.
Они проехали лес, превратившийся в болото стволы деревьев торчали прямо из булькающей, пузырящейся жижи. В одном месте насыпь так подмыло, что рельсы прогнулись и слегка разошлись. Дрезина прошла на скорости, но виляло и бросало ее так, словно она вот-вот вылетит с рельсов к черту.
Когда проскочили тот участок, стало поспокойнее. Справа опять появились дома на это раз городского типа, пятиэтажные, семиэтажные длинные, серые, почти без стекол.
Почему-то привычный городской пейзаж успокоил Ивана.
Стук колес. Мертвая тишина.
Изредка они слышали далекий лай собак Павлова, несколько раз серые тени перебегали рельсы перед едущей дрезиной. Видели диггеры и более крупных животных. Нечто огромное, ленивое брело вдалеке при этом треск стоял такой, словно тварь прет напрямик, не выбирая дороги, через кусты, старые постройки, завалы и новые заросли.
Смотри.
Убер передал Ивану бинокль. Тот приставил его к стеклам противогаза в глазах задвоилось. Поискал положение окуляров, подстроил резкость Н-да. Дела.
Вдалеке двадцатикратный морской бинокль делал это не таким уже далеким в большой воде по колено бродили твари. На длинных неуклюжих ногах, вытянутых и словно сужающихся к низу. Колени у них были как у человека сгибались вперед. На всех четырех ногах. И это производило жутковатое впечатление. Словно пародия на людей, идущих друг за другом. В центре пруда желтело круглое здание с куполом.
Что это?
Петергоф, Убер махнул рукой.
Седой кивнул.
Раньше тут был обалденно красивый парк. Особенно осенью красиво. Мне нравилось здесь бывать. А теперь там заповедник вот этих самых.
А там что? Иван кивнул на тянущиеся слева от железной дороги огромные заросли.
Сначала он решил, что это обычный мертвый лес, вроде того, что рядом с ЛАЭС, но оказалось, ветки огромных деревьев оплетены лианами, и словно канатами стянуты между собой. Ощущение от этого леса было странное словно он единое целое. И смотрит на них внимательно. «Да ну, ерунда. Хотя заходить в такой лес я бы не стал», подумал Иван.
Хрень какая-то, сказал Убер.
Седой заворчал одобрительно. Действительно, хрень.
Дрезина стучала. Двигатель тарахтел.
Нелепая смерть Юры-Манделы не давала Ивану покоя «Впрочем, почему нелепая? Он сам ее выбрал».
Точка в затылке опять налилась ртутью. Иван дернулся. Ощущение пропало. Словно ненароком поймал чей-то недобрый взгляд И тот, кто смотрит, очень старается себя не выдать.
Подъезжаем, сказал Убер.
Вперед показались серые городские кварталы.
Железная дорога тянулась вдоль жилых и промышленных зданий, одинаково заброшенных, пустых. Удивительно, иногда огромные корпуса заводов казались живыми. Точно спящие чудовища. Странное ощущение.
Однажды за бетонной оградой промзоны Иван заметил что-то вроде осиных гнезд, как их рисуют в детских книжках, только побольше. Они возвышались метров на шесть-семь в высоту. «Не хотел бы я разозлить этих ос», подумал Иван и дальше смотрел только вперед, словно обитатели гнезд могли почувствовать его взгляд.