Иван подошел к одной из оградок, наклонился, напряг зрение.
«Марина К. род. 1993» прочитал он. На могилке лежали стебли бурого растения с острыми листьями и белесыми некрупными цветками. Иван слышал про традицию носить цветы на кладбище, но видел такое впервые. Кто она был старику? Иван покачал головой. Жена? «Это не мое дело».
Возвращаемся, сказал старик. Иван кивнул.
Перед уходом они остановились, чтобы еще раз попрощаться с умершими. «Минута молчания в память павших. Сейчас!» Иван склонил голову.
Я нахожу их везде и хороню здесь, сказал старик. Чтобы было по-человечески. Понимаете, Иван?
Да. Мне кажется, понимаю.
Петербург англицкий город, сказал Федор.
Ангельский?
Старик улыбнулся.
Английский, то есть. Это старое выражение.
Он откинулся в кресле и начал читать негромко, чуть отстраненно, с паузами в нужных местах:
Прекрасен и сумрачен, как бабуин, что с английской гуляет трубкой, с английским зонтом, в клетчатом пледе шотландском и шарфе на шее большом.
Ко всем обращаясь по-русски, четко, до буквы звучит, ленинградских кровей он старинных, на любом языке говорит.
Странный для всех, равнодушен, ночью разводит мосты. Вантовый, ванты, калоши, булка, поребрик, носки.
Трубу он с собой не таскает. Дома забыл саксофон. Гордый.
Гордый. Звучит саксофон.
А еще у этого бабуина должны быть пушкинские бакенбарды, произнес голос Убера. Иван и не заметил, когда тот появился в библиотеке. Заново выбривший голову скинхэд стоял, опираясь на спинку кресла жилистыми руками Иван видел на его плече татуировку «серп и молот», наполовину скрытую рукавом футболки. Отсветы живого пламени ложились на скуластое, с запавшими щеками лицо Уберфюрера. Красивое и мрачное, как закат постъядерного мира.
Федор поднял голову, с каким-то новым чувством оглядел скинхэда.
Верно, сказал он наконец. У вас есть чувство поэзии, Убер
Андрей, сказал Уберфюрер.
Пришло время объяснить, ради чего они устроили этот безумный поход.
Моя станция гибнет, сказал Иван. Ее блокировали, перекрыли подачу электричества. Мы пришли сюда, чтобы дать «Василеостровской» свет. Вы можете это сделать?
Федор помолчал, разглядывая Ивана из-под густых бровей.
Вы действительно думаете, что я могу включить свет на вашей станции? спросил он наконец. Отсюда?
Иван помедлил. «Да, именно так я и думал».
Это возможно?
Значит, Энигма вам не все рассказал? удивился Федор. Понятно. Нельзя включить электроснабжение отсюда, Иван. ЛАЭС просто источник. Это как батарейку в фонаре назвать выключателем. То есть выключить свет я могу, а вот включить
Это было крушение.
Вернее, это было больше, чем крушение.
А распределительный щит, рубильник, грубо говоря, находится где, вы думаете?
Иван сжал зубы. «Значит, еще не все?»
В метро? сказал он глухо.
Именно.
Значит, это конец, подвел он итог. «Пора домой. Здесь нам больше нечего делать».
Почему сразу конец? Федор поднял брови. Еще тогда, после звонка Энигмы, я думал над этим вопросом. И просмотрел документы. Есть один вариант.
Какой? спросил Иван без особой надежды. Хватит заниматься ерундой, пора на «Василеостровскую». Прав Мемов. Иван горько усмехнулся. История делается не на атомных станциях, не в фантастических проектах она делается в туннелях метро.
Вы меня слушаете, Иван?
Да, конечно.
Грубо говоря, вам придется дернуть за рубильник.
Иван несколько мгновений смотрел на Федора в упор. Он что так шутит?
То есть?
Система резервного электроснабжения создавалась не за один день. Под Петербургом множество военных и правительственных объектов и система была заложена задолго до начала Катастрофы. Но в явном ее предчувствии, разумеется
А покороче? попросил Иван.
Включить подачу электричества можно на месте.
Что-что?
В самом метро. Смотрите. Вы знаете про мое хобби
«Хоронить людей по-человечески? Конечно, знаю».
Так вот. Сначала я похоронил тех, кто умер на самой ЛАЭС. Слушайте, Иван! Это важно. На станцию за несколько дней до Катастрофы приехала комиссия несколько важных чиновников, фээсбэшники, военные, эмчеэсовцы. Как понимаю, уже тогда стоял вопрос о возможном снабжении подземных сооружений электроэнергией. Именно это они и приехали проверять. Среди них был человек без определенного звания. Называли его инспектором. Когда я его хоронил, обнаружил вот это.
Он протянул диггеру красную книжечку. Удостоверение сотрудника.
С фото на Ивана смотрел строгий человек в военной форме в фуражке с высокой тульей.
Макаров Вячеслав Игоревич, ГУСП РФ, прочитал Иван. Поднял взгляд. Подземные войска?
С фото на Ивана смотрел строгий человек в военной форме в фуражке с высокой тульей.
Макаров Вячеслав Игоревич, ГУСП РФ, прочитал Иван. Поднял взгляд. Подземные войска?
Главное управление специальных программ Президента России. Я так понимаю, они занималисься строительством и охраной секретных подземных сооружений. При нем было вот это. Федор протянул Ивану небольшую пластиковую карточку. Бесполезная вещь, вроде открытки. Совсем простая, без рисунка. Темно-серая, в правом углу металлический квадратик. И ряд черных цифр. Все.
Что это?
Федор помолчал.
Думаю, это ваш пропуск на секретный объект. На тот самый объект, на который пытался попасть Энигма и не смог.