Я пойду с вами. сказал Мандела, до того угрюмо молчавший. Иван покачал головой. В этот раз он не собирался брать добровольцев. Поигрались и будет.
Глупости не говори. Хватит мне на совести и Звездочета.
Я иду с вами. Мандела смотрел упрямо, белым, раскаленным, как вольфрамовая дуга, взглядом. И точка.
Когда негр ушел, Убер сказал:
А парень-то кремень. Хоть и черный.
Ему предстояло идти на поверхность с необкатанной, необстрелянной командой, имеющей о дигге весьма смутное представление. Иван посмотрел на сияющее лицо Кузнецова. Мда.
«Зато энтузиазма у нас хоть отбавляй».
Запомните главное. Иван оглядел компанию, передернул затвор автомата, поставил на предохранитель. Не останавливаться. Ни в коем случае. Всем понятно? Ведем огонь короткими очередями и продолжаем движение. Если остановимся, нас загонят в угол и съедят. Понятно? Убер?
Тот кивнул. А что тут не понять? словно говорила его резиновая физиономия. Даже в противогазе он умудрялся выглядеть арийцем. Уберфюрер поднял и положил пулемет себе на колени. У Седого автоматический дробовик «Сайга». У Манделы двуствольное ружье. У Миши АК-103 с пластиковым прикладом. В общем, почти все дальности мы накрываем при необходимости.
Запомните главное. Иван оглядел компанию, передернул затвор автомата, поставил на предохранитель. Не останавливаться. Ни в коем случае. Всем понятно? Ведем огонь короткими очередями и продолжаем движение. Если остановимся, нас загонят в угол и съедят. Понятно? Убер?
Тот кивнул. А что тут не понять? словно говорила его резиновая физиономия. Даже в противогазе он умудрялся выглядеть арийцем. Уберфюрер поднял и положил пулемет себе на колени. У Седого автоматический дробовик «Сайга». У Манделы двуствольное ружье. У Миши АК-103 с пластиковым прикладом. В общем, почти все дальности мы накрываем при необходимости.
Мандела? спросил Иван. Не останавливаться. Ты понял?
Понятно, командир.
Миша?
Д-да. Понял.
Красин? Моряк кивнул. Поверх химзащиты у него была надета морская шинель. Блин, у всех свои причуды, подумал Иван.
Седой?
Иван кивнул каждому по отдельности и сказал:
Присядем на дорожку.
Присели. Иван оглядел свою команду. Веселая компания. Сейчас наденем противогазы и станем близнецами. Что объединяет людей мира после Катастрофы? подумал Иван. Противогаз и химза? Это уж точно.
Из всех участников экспедиции на поверхности раньше бывали только он сам, Иван, да скины. Что-что, а скучать не придется.
Ну все, с богом. Надеть противогазы.
Как под водой оказался. Гул в ушах. Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Ни пуха, ни пера, сказал Водяник. Голос профессора доносился словно из соседнего помещения.
К черту! Иван встал. Ну, он набрал воздуху в грудь. Бато-ончики!
Петербург, боль моя.
Полуразрушенный Исаакий. По монолитным гранитным колоннам, что устояли даже под ударной волной, поднимаются серо-голубые лианы. Возможно, ядовитые. И уж точно радиоактивные. Иван надвинул на глаза тепловизор ты смотри, действительно светятся. Лианы вокруг гранитных столбов выглядели через тепловизор голубыми с легким зеленым отсветом. И давали едва заметный туманный след, когда Иван резко поворачивал голову
И туда мы тоже не пойдем.
Здорово было бы однажды забраться внутрь Исаакиевского собора Иван много слышал от стариков, как внутри офигенно, но вот все не доводилось.
Ван!
Он развернулся, забыв поднять окуляры тепловизора. Бля! Отшатнулся. В первый момент Ивану показалось, что перед ним ядерная вспышка.
В поле зрения оказался человек-Армагеддон, пылающий в желто-красно-зеленом спектре. Иван поднял руку и сдвинул окуляры тепловизора на лоб. На какую-то ненормальную яркость эти приборы выставлены. Глаза горят, точно обожженные.
Вместо человека-Армагеддона перед ним был Убер.
Ван, слышишь?
Что?
За нами вроде идет кто-то. Чуешь?
Им повезло с погодой и временем года. Сейчас в Питере стояли знаменитые белые ночи, если календарь Профа не врал, конечно. Впрочем, календарь Звездочета расходился с ним всего на пару дней
«Время гулять до утра и фотографироваться у мостов», как сказал профессор.
«Угу. Только не до утра». Глаза, привычные к искусственному свету метро, наверху не выдержат и нескольких минут. А вот серые сумерки вроде тех, что сейчас самое то для диггеров.
И светло, и глаза не режет.
Тепловизор отличная вещь отмечает разницу в температуре в десятую долю градуса. Через него практически любой человек, любая тварь, как бы она не пряталась, видна как на ладони. Главное, чтобы она была хоть чуть-чуть теплокровной.
Тепловизору не помеха туман, отсутствие света, дым. С ним можно идти по туннелям метро безо всяких фонарей, чего даже прибор ночного видения не позволяет тому нужно хотя бы слабое освещение. В общем, идеальная вещица для диггера. И еще удобнее тепловизор на поверхности, в городе. Даже глаза, привычные к слабому свету, не могут различить тварь с расстояния в километр. А тепловизор легко.
Кстати, насчет километра.
Иван повернул голову, всмотрелся. Так и есть.
Что там? спросил Убер.
Собаки Павлова, сказал Иван. Запалят нас и конец. Замерли и стоим как можно тише, и чтобы ничего не звякнуло. А то сожрут с потрохами. Тихо, я сказал! Предохранителями не щелкать, яйцами не звенеть, вспомнил он обычное наставление Косолапого. Они в основном на звуки реагируют. Ти-ши-на.