меня слышишь? говорит Райан, испугав Гвенди.
У нее все хорошо. Гвенди медленно входит в кухню и выдвигает ящик под разделочным столом. Набирает вес, ходит на осмотры. Она вынимает из ящика большой острый нож и прижимает к ноге.
Попрошу ее оладьи по ее секретному рецепту, когда домой.
Ты скорее приезжай, а уж мама тебя накормит.
Он смеется и говорит что-то еще, но его голос тонет в оглушительном треске помех, а потом наступает мертвая тишина.
Он смеется и говорит что-то еще, но его голос тонет в оглушительном треске помех, а потом наступает мертвая тишина.
Алло! Алло! Гвенди убирает телефон от уха, чтобы взглянуть на экран. Черт.
Связь прервалась.
Гвенди кладет телефон на разделочный стол и, пригнувшись, крадется к двери. Добравшись до последнего шкафчика, преодолевает оставшиеся пару футов и встает прямо перед дверью. Не давая себе времени на раздумья, чтобы не растерять всю решимость, издает пронзительный вопль, выпрямляется в полный рост, одной рукой включает свет на веранде, а другой резко отодвигает занавеску, подцепив ее острием ножа.
Кто бы там ни стоял, его уже нет. Гвенди видит только свое перепуганное отражение в дверном окне.
15
Первое, что делает Гвенди после того, как берет телефон со стола (даже прежде чем убедиться, что входная дверь закрыта на все замки), мчится в гостиную и проверяет, на месте ли пульт. В голове мелькает пугающая мысль, что человек, притаившийся у задней двери, попросту отвлекал ее внимание и, пока она была в кухне, его сообщник пробрался в дом через переднюю дверь и украл пульт.
Она вся обмякает от облегчения, когда видит, что пульт управления лежит на диване там же, где она его и оставила.
Чуть позже, когда она поднимается в спальню с пультом в руках, ей вдруг приходит в голову, что у нее не возникло даже мысли о том, чтобы рассказать о нем Райану. Она убеждает себя, что все дело в прервавшейся связи, но сама понимает, что это лишь отговорка. Пульт управления вернулся к ней, и только к ней. И больше ни к кому.
Это мой пульт, говорит она, входя в спальню.
И ежится от горячности, что звучит в ее голосе.
16
17 декабря 1999 года, последний рабочий день перед трехнедельными каникулами в конгрессе, Гвенди проводит словно во сне. Первые пятнадцать минут уходят на то, чтобы уверить Беа, что она чувствует себя хорошо и ей вовсе не надо отпрашиваться с работы (вчера запаниковавшая секретарша чуть было не вызвала «Скорую», обнаружив, что Гвенди стошнило в мусорное ведро; к счастью, Гвенди удалось ее убедить, будто она съела что-то не то за завтраком, и Беа успокоилась, но все равно настояла, чтобы Гвенди ушла домой раньше на сорок минут), а все оставшиеся восемь с половиной часов Гвенди упорно борется с желанием сорваться домой и проверить, все ли в порядке с пультом управления.
Ей не хотелось оставлять его в доме, особенно после того, как вчера вечером ее напугала тень за кухонной дверью, но выбора не было. Неизвестно, как рентгеновские аппараты на контрольно-пропускных пунктах отреагируют на этот пульт. И что еще больше тревожит Гвенди: как сам пульт отреагирует на рентгеновские аппараты? Она не знает, как он устроен внутри и из чего вообще сделан, и поэтому лучше не рисковать.
Перед выходом из дома она спрятала пульт в кладовке под лестницей. Положила его в самом дальнем углу, окружила со всех сторон картонными коробками с книгами, а сверху прикрыла ворохом зимних курток. Потом закрыла кладовку, заперла входную дверь на все замки и пошла на работу. Она возвращалась домой с полдороги проверить, на месте ли пульт всего дважды, а с третьей попытки заставила себя дойти до работы.
Последний рабочий день Гвенди проходит словно в тумане, сотканном из безликих голосов и фоновых шумов. Утром несколько телефонных конференций, после обеда два коротеньких совещания. Она плохо помнит, о чем говорилось на совещаниях. И совершенно не помнит, что ела на обед.
Ровно в пять часов вечера она запирает свой кабинет, идет поздравить коллег с Рождеством и вручает подарки: Патси набор ароматических свечей и солей для ванны, Беа кашемировый свитер, браслет и стопку подписанных книг для ее детей. После взаимных добрых пожеланий и прощальных объятий Гвенди мчится на выход.
17
Я буду скучать без вашей улыбки, госпожа конгрессмен.
Я тоже буду скучать, говорит Гвенди, остановившись у поста охраны. Она вынимает из сумки небольшую коробку, завернутую в подарочную бумагу со снеговиками, и вручает ее великану-охраннику. С Рождеством, Гарольд.
Гарольд смотрит на нее, открыв рот. Медленно протянув руку, забирает подарок.
Это мне Правда мне?
Гвенди улыбается и кивает:
Конечно, Гарольд. Я никогда не оставила бы без подарка своего любимого начальника службы охраны.
Начальника?.. Он растерянно хмурится, потом улыбается, сверкнув золотыми зубами. А, я понял. Вы шутите.
Открывайте подарок, балбес.
Мощные пальцы атакуют упаковочную бумагу и вынимают блестящую черную коробку с золотой надписью «Булова» на крышке. Гарольд открывает коробку, глядит и не верит своим глазам.
Вы купили мне часы?
Я заметила, как на прошлой неделе вы любовались часами конгрессмена Андерсона, говорит Гвенди. И подумала, что вы заслужили такие же.