Ричард Чизмар. Долгий декабрь.
КРОВНЫЕ БРАТЬЯ
1
Нащупав трубку и прочистив горло, я не успел спросонья заговорить, как мужской голос произнёс:
- Хэнк?
- Угу.
- Это я... Билл.
Эти слова встряхнули меня, как удар под дых. Я так и подскочил в кровати, сдёрнув ногами перепутанные одеяла. Голова моя кружилась.
- Господи, Билли, я тебя не узна...
- Знаю, знаю... Много времени прошло.
Мы оба понимали неудобную правду, таящуюся за этим простым утверждением. Спустя полминуты обоюдного молчания, глубоко вздохнув, я наконец сказал:
- Так ты, значит, на воле? Рано же тебя выпустили.
На сей раз вздохнул он, и его голос зазвучал испуганно.
- Хэнк, слушай. У меня тут проблемы, надо чтобы ты
- Боже мой, Билли, а ты не сбежал часом?!
Я почти выкрикнул эти слова, когда Сара, оторвав голову от подушки, пробормотала:
- Кто это, милый? Что такое?
Слегка отстранив телефон, я прошептал в ответ:
- Ничего, спи. Утром расскажу.
В темноте спальни было слышно, как она вновь опустилась на постель.
- Эй, ты там ещё? Слышь, Хэнк, не вешай трубку!
- Да здесь я, здесь.
- Братан, мне реально нужна помощь. Ты же знаешь, я бы не позвонил, если...
- Где ты находишься?
- Недалеко.
- Боже...
- Можешь подойти?
- Чёрт тебя возьми, Билли. А что я скажу Саре?
- Скажи, по работе надо. Или что друг детства резко объявился. Блин, я не знаю, что-нибудь ей скажи.
- Хорошо, где встретимся?
- Старый деревянный мост на Хэнсон Крик.
- Во сколько?
- Во сколько сможешь?
Взглянув на тлеющие красные циферки будильника (было 5:37), я ответил:
- В шесть пятнадцать.
На линии раздались короткие гудки.
2
Выпустив из рук трубку, я пару минут просидел на постели, ладонью потирая висок: привычка, позаимствованная у отца. Хорошо, что Сара спала - её прямо-таки бесил этот усталый, "старческий" жест. Она вечно старалась меня подбодрить, не позволяла впасть в депрессию, для которой имелось достаточно причин. Таких, как она, одна на миллион - я уверен; и среди её ста с чем-то ежедневных улыбок нет ни одной вымученной или хоть сколько-нибудь неестественной. Я даже немного удивился, поймав себя на том, что улыбаюсь собственным мыслям. Но эти мысли переменились. Зажмурив глаза, я замер на кровати, точно ребёнок, до жути боящийся монстра из шкафа. Впервые за долгие годы кровавый вихрь минувших разочарований, гнева, вины и страха снова заполонил мой рассудок. Съёжившись, объятый внезапным одиночеством и тоской, я открыл глаза и посмотрел на часы - оказалось, не прошло и пяти минут.
С выключенным светом, я бесшумно оделся в холодном дальнем углу спальни. Чтобы не скрипеть дверцами шкафа, мне пришлось даже напялить скомканные джинсы и футболку из корзины с нестиранными вещами. Футболка попахивала потом и бензином.
Удостоверившись, что Сара спит, я на цыпочках прошёл по коридору и, по пути заглянув в детскую, спустился по лестнице. Умывшись и воспользовавшись уборной (не смывая за собой) я на секунду задумался об освежающем эффекте, который оказала бы на меня сейчас чашка кофе, однако решил не суетиться и не терять время. Ключи от машины обнаружились на кухонном столе спустя минуту нервозных поисков. Накинув куртку, я направился в гараж. Между тем, наверху, в спальне, посапывающая Сара перевернулась с боку на бок, а прикроватный будильник показал 5:49.
3
Однажды, когда мы были детьми, Билли спас мне жизнь. Дело было знойным июльским днём; стояло 35 градусов жары, и воздух был неподвижен. До старого моста оставалось не больше 30 метров вниз по течению, сквозь рощицу плакучих ив. Только что я смеялся, дурачился и взбивал вокруг себя воду, а в следующий миг уже панически шарил ладонями по глубокому илистому дну. Всему виной была судорога, та самая, о которой нас неустанно и безрезультатно предупреждали старшие.
Мне запомнился адский звон в ушах, когда Билли вытаскивал меня на берег, и ещё как перед глазами у меня сияла будто бы целая солнечная система. Брат нёс меня в больницу на руках, а отцу пришлось отпрашиваться с работы, чтобы забрать меня домой.
Мне было дико стыдно. Билли тоже пришлась не по нраву этакая роль героя, даже когда старая вдова Флетчер испекла для него именной шоколадный торт с розовой глазурью. На тот момент мне было тринадцать, ему было годом меньше. Опять-таки, всё это дела минувших дней, но сама история получилась настолько захватывающей, что я её нередко пересказывал уже во взрослом возрасте, всякий раз подчёркивая, как давно это случилось. Стоило кому-то сказать: "А у тебя есть брат? Не знал", как я с улыбкой пожимал плечами, тем самым словно извиняясь, что не упоминал об этом раньше, и тут же начинал рассказывать.
Так бывало на вечеринках, праздниках, пикниках и прочих подобных вещах. Какой-нибудь сосед по улице упомянёт невзначай о Билли, и тут же возникает интерес. Как его зовут? Где он живёт? Чем занимается? А почему я раньше молчал? Со временем я начал просто тупо ухмыляться, сразу переходил к истории об утопающем - и тут же сматывал удочки, чтобы не отвечать ни на какие вопросы. "Извините, ребята, мне надо в уборную". Или: "Хм, а это не Фред Мэтьюс там у бассейна? Фред! Погоди, я у тебя хотел спросить...". Всегда срабатывает.
Несмотря на небольшую разницу в возрасте, Билли выглядел значительно младше меня. Необычайно худой и низенький, он получил от отца прозвище "мальчик из проволоки". Нам было непонятно, почему, а отец пояснял: "Такой же прочный", - и гордо хлопал Билли по спине. Действительно, вопреки своему телосложению, брат был проворен, крепок, и в целом куда более спортивен, чем я. А отсутствие страха и мрачное упрямство делало его лидером в играх - футбол по осени, баскетбол зимой и бейсбол с приходом весны. Я был не слишком ловок, и вечно болтался у него на подхвате. Но нам было весело, и мы не расставались все те три года, что проучились в одной школе.
К слову о бейсболе. Здесь Билли блистал по-настоящему. В десятом классе он играл уже в сборной округа, а в одиннадцатом - в сборной штата. Так что, к моменту получения водительских прав, его все узнавали у нас в городке.
По окончании школы я не стал никуда уезжать и поступил в бизнес-колледж. Между первым и вторым курсом мне удалось устроиться на полставки в видеопрокат, после чего переехал на съёмную квартиру не так далеко от дома. По четвергам я играл в софтбол, по выходным - во флаг-футбол в студенческой команде. Раза три в неделю наведывался домой. Встречался и с девушками, хотя не подолгу и без серьёзных намерений. В целом, после школы в моей жизни мало что изменилось.
Потом уже и Билли закончил учёбу, решив перебраться куда-то на задворки штата, чтобы поступить там в колледж на стипендию бейсболиста. С этого момента начало меняться всё. Сперва его отстранили от занятий за списывание на зачёте по английскому. Потом, спустя несколько месяцев, арестовали на местном рок концерте за хранение марихуаны, причём количество оказалось достаточным, чтобы привлечь Билли за попытку распространения. На суде мы узнали, что это был его второй привод, и что он уже отчислен из колледжа и лишён стипендии.
Билли повезло - он отделался условным сроком. Однако вместо того, чтобы вернуться домой и найти работу - на что так надеялись мать с отцом - он предпочёл остаться ближе к кампусу и подрабатывать в каком-то ресторане. Билли уверял, что хочет помириться с тренером и попробовать заново поступить на следующий год, если получится. Жить он переехал к друзьям, и вроде бы всё было нормально, во всяком случае, насколько мы (и его инспектор) могли судить. Нередко он заглядывал к родителям, а пару раз в месяц заходил и ко мне - правда, в основном, чтобы занять немного денег.
Спокойствие оборвалось одним дождливым воскресеньем, когда родителей поднял ночной звонок из полиции. В нём сообщалось, что сосед по квартире отвёз Билли в госпиталь, найдя его перед дверью жестоко избитым, со сломанными руками, носом и рёбрами. Выяснились подробности. Оказывается, у братца возникли проблемы с азартными играми, в частности с неумением избегать долгов. Теперь он задолжал солидную сумму серьёзным людям, которые таким образом напомнили ему, что внести очередную часть долга нужно было ещё вчера.
Билли выписали спустя десять дней. В этот раз родители добились своего без уговоров - он приехал домой, поселившись в своей старой комнате. А через месяц, когда Билли поправился, отец нашёл ему работу на фабрике. Вскоре он познакомился с Синди Лестер, девчонкой с другого конца города. Она была красива и мила, все ещё училась в выпускном классе (ей едва исполнилось 18) и в целом подходила Билли. Синди мечтала стать адвокатом, по вечерам занималась в библиотеке, а на выходных встречалась с Билли где-нибудь в торговом центре или в кино.