Мистика
На Пролетарской в автобус ввалилась шумная троица. Пахнуло спиртным. Крашеная деваха отрывисто хохотала, дружок тискал ее ручищей в синих тюремных наколках. Третий, расхристанный, шапка набекрень, сосал «Балтику» из бутылки. Алла узнала его, втянула голову в плечи, решила выскользнуть на следующей остановке, пешком дойти
Но мужик уже заприметил ее, пьяная ухмылка завяла. Он поплелся в хвост салона, пристроился на сиденье перед Аллой, вполоборота. Андрюшка толстое брюшко, бывший ее муж.
Ну, привет, Алл.
Привет.
Противно было смотреть на подбитый глаз Андрея, дышать его перегаром, видеть седину в короткостриженых волосах. Тот парень, остроумный и робкий студент педагогического, в которого она влюбилась и за которого вышла замуж, давно испарился. На нее таращился мутными бельмами ходячий мертвец, напяливший восковую маску, дурную копию некогда любимого лица. Очередной минус обитания в маленьком городке старых знакомых встречаешь чаще, чем хотелось бы.
Как ты? Как живешь?
Живу.
Хорошо. ЛАЗ подпрыгнул на колдобине, Андрей оплескал себя пивом, но не обратил внимания. Он так всматривался в бывшую жену, будто пытался разглядеть упорхнувшее счастье. Собрать из кусочков фотографию, где Вольновы наряжают елку и смеются. Подмывало плюнуть в него. А мы день рождения празднуем, сообщил Андрей, словно оправдывался за запах, за затрапезный вид, я ж на работу устроился.
Поздравляю, холодно сказала Алла. Андрей лгал. Друзья докладывали, он промышлял кражей канализационных люков, получил условный срок.
Игла скакала по заезженной пластинке неловкой беседы.
А ты как, Алл?
Нормально.
За окном заблестели огни микрорайона, Алла поднялась.
Малышка
Будто бритвой по сердцу. Какая я малышка тебе, мудак?
Я был на кладбище.
Не надо, пожалуйста.
Красивый ты крест заказала.
Что ответить? «Спасибо»? «Ага»?
А крест и вправду красивый, гранитный. Под ним холмик, внизу, в мерзлом черноземе, дочурка их.
Андрон, окликнул собутыльник, давай к нам, с бабой своей.
Нужно есть снег, чтобы смыть с языка горечь.
Пока, малышка, сказал грустно мертвец.
Алла опрометью выскочила из автобуса.
В тусклом солнечном свете кружились пылинки. Пепельное небо нахохлилось над рубероидом крыш. Коллега Вольновой строчила статью о миллениуме, кроме них двоих, никого не было в офисе «Полудня». Главред слег с пневмонией, дистанционно, из больницы, руководил процессом.
Алла сгорбилась на подоконнике, теребила телефонный провод и наблюдала, как детвора за окнами лепит кособокого снеговика. Виски ломило. Среди ночи опять кто-то звонил и молчал в трубку, она подозревала, что это Шорин наяривает, человек, чей автомобиль оборвал жизнь ее трехлетней дочурки. Два года пролетело, а он не уставал напоминать о себе. Словно мало Алле воспоминаний, комковатых, как падающая на крышку гроба земля.
Алла родилась под взрывы салютов в первые минуты семидесятого года. Через пару недель ей стукнет тридцать. В новое столетие шагнет одинокая измотанная, истерзанная тетка. И чудеса ей что скакалка безногому инвалиду.
Палец сорвался с диска: снаружи первоклашка поскользнулась, распласталась на льду. Но сердобольная мама ринулась спасать ребенка, и Алла выдохнула. Повторно набрала номер.
Квартира! оповестил женский голос.
Доброе утро, Алла чиркнула в блокноте карандашом, обвела предоставленный Тюриной номер. Я ищу Нину Рогачевскую.
На заднем плане лепетал ребенок. Женщина спросила после продолжительной паузы.
А вы кем будете Нине?
Никем. Я журналистка, издание «Сибирский полдень».
Читаем, читаем, сказала женщина и шикнула в сторону: Нельзя, кака!
Так вот, кашлянула Алла, я хочу задать Нине несколько вопросов.
Хватит. Брось сейчас же, не то убью, в трубке зашелестело. Простите, это я не вам. Нина была моей соседкой, у нас телефон на блокираторе.
Была?
Не стало ее весной.
Алла прикусила кончик карандаша.
Соболезную.
Я тебя умоляю. Прекрати этот цирк, в динамике грохнуло так, что Алла поморщилась. Извините, сказала женщина, дети шалят. Что вы говорили?
Как мне связаться с мужем Нины?
Развелись они. Сыночек родился, и муж сразу убег.
Перед внутренним взором встал Андрей в заляпанной пивом дубленке.
С кем же ребенок остался? забеспокоилась Алла.
В трубке повисло молчание. Потом женщина заговорила, осторожно нащупывая слова.
Там, милочка, такая история страшная. Нина после родов ходила сама не своя. Боялась всего. Блазнилось ей разное. В марте она покончила с собой, в прорубь бросилась. Да не одна, а с сыночком своим долгожданным.
Покинув журналистику, Роберт Карпов переквалифицировался в частные предприниматели. Открыл химчистку. Контора его занимала гараж в запутанных лабиринтах кооператива. Автор статеек о йети и НЛО стоял на четвереньках, тощей задницей к Алле, щеткой драил пестрый ковер. Полупромышленный пылесос ревел, как разгневанный зверь. Гостье пришлось трижды стучать в металлическую створку ворот.
Ах, это вы! Карпов выключил махину. Тряпкой вытер красные ладони.
Не помешаю?
Ни в коем! Давайте прогуляемся.
Они брели по извивающимся туннелям между кирпичными коробками. Была суббота, у гаражей работяги жарили шашлыки. Запах мяса смешивался с вонью горящей поодаль свалки. Пламя шуршало над мангалами.