1
Может быть, передумаешь? спросил Эртургул.
Они, как это принято говорить, «стояли на костях». Конечно, не прямо на месте сражения: оттуда смрад прогнал уже к утру. И точно не потому, что обычай велит оставаться «на костях» трое суток, закрепляя победу: какие уж теперь-то обычаи, в пору, когда идет война с сыновьями Тартара! Просто старый бейлербей, хотя и не получил видимых ран, оказался сильно помят. Настолько, что везти его в Сёгют означало убить на месте.
Так что стояли они неподалеку от поля боя и даже больше, чем три дня. За это время джигиты Османа, загоняя коней, прочесали окрестности и нашли караван, торящий степь всего лишь в полудне пути отсюда, если мерить срок по быстрейшей скачке, а не по верблюжьему шагу. А при караване были лекарь и нужные припасы
Караваны здесь как раз были обычным делом, это мунгальский отряд невесть каким ветром занесло. Лекаря доставили сразу, хотя такой бешеный аллюр он выдерживать не умел в конце пути пришлось его к седлу привязывать, а прочие караванщики притащились сами, уже к исходу вторых суток. Они и без того держали путь в Сёгют, поэтому их вожатые, узнав, что бейлербей и его молодой соправитель здесь, решили, что это отличный случай продемонстрировать, как в среде караванного братства ценят покровительство туранцев.
К Эртургулу их не пустили, его в эти дни вовсе никак тревожить было нельзя, но седовласый «молодой соправитель» сказал караванщикам все положенные слова. Беи Сёгюта тоже привыкли ценить уважение караванного братства с ним иначе нельзя. За что-то уплатил сразу и щедро, а остальное им надлежало уже в бейлике получить: Осман, выезжая встречать отца, золота с собой не так уж много захватил.
Был он мрачен, потому что многим тогда казалось: вот здесь и похоронят старшего из правителей, рядом с павшими в «Пыльном сражении» так его назвали. Но, как видно, Азраил другими делами был занят. Уже на третьи сутки Эртургул перемог немощь, на четвертые вовсю отдавал распоряжения, говорил обычным своим тоном, ясным и насмешливым А на пятые пришли из Сёгюта конные носилки, паланкин, крепившийся на гибких шестах меж иноходцами мягчайшего шага и настало время расставаться.
Тот резерв на последний случай, толком так и не вступивший в битву, это ведь и оказались те самые христиане, которые были готовы отправиться во владения крестоносцев, а потом, может, кто и дальше соберется, за море. Осман, выехав встречать отца, позволил им сопровождать его. А поскольку в дальнем пути безоружному гибель, то и оружием их снабдил. Заодно выходила кой-какая подмога его сотням.
Очень хлипкая подмога. На нее никто не рассчитывал. Но вот же
Я бы и рад, искренне ответил Лютгер. Но на мне христианский долг.
Да какой там долг! Эрургул запальчиво махнул рукой. Сколько их двадцать семь? Ха, точно как нас, когда мы с тобой впервые встретились! Полнокровный отряд. Что толку увеличивать эту силу еще на один меч И без тебя доберутся!
«Двадцать восемь», мысленно поправил старика Лютгер (тот забыл включить в это число Сюрлетту).
Не доберутся, сказал он вслух, сгинут в пути. Или ты своих воинов с ними пошлешь? А потом брату Анно кого-то с ними обратно посылать, чтоб уже те не сгинули в пути? И долго всем нам гонять туда-сюда по полю этот pila pedalis [33]?
Эртургул на миг нахмурился: в его мире, как видно, не знали игры в ножной мяч. Но суть он уловил.
Да, тут ты прав, друг мой альп. Похвально, что тебя так беспокоит судьба твоих единоверцев, и еще похвальнее, что возможная участь моих джигитов тебя беспокоит тоже
Лютгер посмотрел на него с некоторым удивлением. Ответный взгляд был очень выразителен, но непонятен.
Эртургул приподнялся на подушках, досадливо поморщился, но, когда рыцарь сделал было движение помочь, предостерегающе выставил руку. И пальцем словно бы обвел все вокруг, включая стены шатра.
А-а, вот оно что Теперь ясно.
Разговор велся без слуг: назначенного на эту роль молоденького воина Эртургул отослал прочь, а больше тут особо и некому прислуживать было. Но шатер, понятно, проницаем для звука. И если кто-то затаился снаружи
Разговор велся без слуг: назначенного на эту роль молоденького воина Эртургул отослал прочь, а больше тут особо и некому прислуживать было. Но шатер, понятно, проницаем для звука. И если кто-то затаился снаружи
Бейлербей чего-то опасается? Он в лагере своего сына, наследника и соправителя, верного ему как родная плоть и кровь и одновременно как подданный (всеми его действиями это подтверждено), но что-то желает утаить?
Вообще говоря, такое бывает. Именно от наследников и верных подданных всегда есть что таить
Существуют и вещи, которые им вовсе нельзя доверять, даже самым верным. Будь иначе разве поехал бы старик-правитель за тридевять земель лично! Наоборот, сына бы он послал. Или кого-нибудь из ближних советников.
Тут еще вот что: если с твоими воинами в эскорте, то я должен вести этот отряд только в наши владения, громко произнес Лютгер. (Его собеседник одобрительно кивнул.) На землях любого из христианских владык их не ждет ничего хорошего. А если отряд веду один только я, выбор пути гораздо свободнее.