Рыцарь успокаивающе потрепал его по гриве. Конь фыркнул, словно сам себе не веря.
После, твердо пообещал рыцарь. Вот переживем мы эту опасность и будет тебе имя Тайное имя, для нас двоих.
Нынешнее имя коня, тюркское, он не впускал в душу, как имена табиба, воина-слуги, да и прочих: долгий рейд, маленький отряд тут уж прозвание каждого джигита хоть раз да прозвучит
Бывшие рабы прежде не были вооружены, они ехали с тевтонской частью отряда как слуги или спутники, но теперь Лютгер быстро распределил меж ними запасное оружие. По большей части это были разного рода копья, короткие и средние, даже в малоопытных руках не вовсе бесполезные. «Полтора осла», в прошлом молотобоец, ни к какому копью оказался не привычен, он попросил себе дубину. Таковой в запасе не нашлось, однако Альберхт, повинуясь взгляду рыцаря, снял с седельной луки палицу. Ее «Полтора осла» принял с огромным сомнением: граненое ядро на короткой рукояти явно было гораздо более чуждо его ладони, чем то, что в сельском быту именуется дубиной, однако как-то да приспособится. И полубрат приспособится без палицы: для него, умелого мечника, это оружие вспомогательное, на самый крайний случай ближней схватки, а до такой сейчас дойти вроде не должно, ведь их цель вовсе избежать сражения
Что поделаешь, такой палицы, как у покойного отца Петара, тут нет ни у кого. У Лютгера при седле висел боевой молот фалькхаммер, но его отдать и мысли не было. Он-то уж точно мужику по руке не пришелся бы: фалькхаммер от кузнечного молота куда дальше, чем воинская палица от дубины маленький, обманчиво легкий, грозный пробойным жалом короткого клюва и дробящей головкой обуха Да и вообще где это видано? Он и так для этих горе-вояк одной из своих сулиц не пожалел.
Не пускать в память имена христианского пополнения было нельзя что он за командир в таком случае? Бывшего молотобойца звали Жерард, тоненького юношу, который, по словам торговца, был «для услад приятен», Корнелли (он чуть не до челюсти язык стер, убеждая всех, что эти слова торговца отражали лишь не осуществленные помыслы; Лютгер уже на второй день запретил ему говорить об этом, а остальным спрашивать), а еще двое, Робер и Ги, никаких заметных особенностей вовсе не имели. Все они были люди простые. Все из владений тамплиеров, что тевтонцы восприняли с некоторым злорадством: плохо, значит, берегут рыцари Храма [31] подвластное им население.
Не пускать в память имена христианского пополнения было нельзя что он за командир в таком случае? Бывшего молотобойца звали Жерард, тоненького юношу, который, по словам торговца, был «для услад приятен», Корнелли (он чуть не до челюсти язык стер, убеждая всех, что эти слова торговца отражали лишь не осуществленные помыслы; Лютгер уже на второй день запретил ему говорить об этом, а остальным спрашивать), а еще двое, Робер и Ги, никаких заметных особенностей вовсе не имели. Все они были люди простые. Все из владений тамплиеров, что тевтонцы восприняли с некоторым злорадством: плохо, значит, берегут рыцари Храма [31] подвластное им население.
Откуда родом Сюрлетта и при каких обстоятельствах она попала в сарацинский плен, Лютгер так и не спросил
Он подъехал к ее ослу вплотную, встретил испуганно-непримиримый взгляд девушки и приготовился, не вступая в разговоры, вновь, как во время их первой встречи, поднять ее, словно ребенка, и, даже если вздумает сопротивляться, посадить на седло перед собой, потому что негоже в окрестностях битвы ездить на ишаках. Но тут вдруг уловил движение сбоку.
Воин-слуга. На скакуне, с иноходцем в поводу.
Господин приказал угрюмо произнес слуга. Ему самому этот приказ явно не нравился.
Лютгер и Сюрлетта взирали на него с одинаковым изумлением.
Я Черныша не оставлю! девушка опомнилась первой.
Господин приказал! повторил воин-слуга еще более мрачно.
И не надо оставлять, Лютгер, тоже придя в себя, осознал, что этот вариант лучший из всех возможных. Хотя в возможность его даже сейчас верилось с трудом. Где это слыхано маркграф, почти король, распоряжается подвести случайной наложнице, с которой провел одну мимолетную ночь, своего походного коня! Он за тобой сам побежит. Сесть сумеешь, дочь моя?
Подсади, отец мой! Сюрлетта произнесла это не то с яростью, не то так голос ее зазвенел от тревоги все же им сейчас огибать место сражения, и те, что бьются там, силой неизмеримо превышают их маленький отряд Лютгер не стал вникать.
Она действительно была легкой, как ребенок. Иноходец, приняв ее на спину, удивленно переступил передними ногами и негромко заржал. Но там, за цепью барханов, сейчас ржет в полный голос множество коней, они захлебываются смертным криком, вопят от ярости или боли их всадники, визжат стрелы, гулко сшибается оружие так что чужаки если и выдадут свое присутствие, то уж точно не шумом.
Лютгер оглянулся по сторонам, ища взглядом фон Хелдрунгена, и оцепенел. Не о том он думал, получается. Бруно-то спешил к ним, намереваясь занять свое обычное место в походно-боевом строю, а высматривать следовало Эртургула.
Старый бейлербей был уже почти на самой верхушке бархана, откуда они давеча наблюдали за схваткой.