И, не дожидаясь ответа, начал разворачивать коня.
Так стань им, просто сказал Эртургул, и Лютгер придержал поводья.
Это не могло быть шуткой: кто же шутит такими вещами?
Стань моим советником, повторил Эртургул. Не уходя из своей, э-э, Тевтонской орты, наоборот: оставаясь в ней. Будь рукой своего ма-гис-тра в Сёгюте и при этом советником бейлербея. Вижу, ты не только мечник, но и лютнист так, может, слыхал о таких инструментах, на которых играют вдвоем, в четыре руки; и звук их богаче, чем по силам одному музыканту извлечь.
Это не могло быть шуткой: кто же шутит такими вещами?
Стань моим советником, повторил Эртургул. Не уходя из своей, э-э, Тевтонской орты, наоборот: оставаясь в ней. Будь рукой своего ма-гис-тра в Сёгюте и при этом советником бейлербея. Вижу, ты не только мечник, но и лютнист так, может, слыхал о таких инструментах, на которых играют вдвоем, в четыре руки; и звук их богаче, чем по силам одному музыканту извлечь.
Ты об этом тоже условился с магистром Анно? помолчав, спросил Лютгер.
Да вот тогда не пришло в голову, старик досадливо прицокнул языком. Мало я тебя в ту пору знал, друг мой альп. А магистр мало знал меня. И что, это многое меняет?
Это меняет все.
Воистину так. Хотя трудно отрицать: возможно, при нынешних обстоятельствах Великий магистр позволил бы рыцарю своего ордена принять такое предложение. Или даже приказал бы.
Смотри, друг мой альп, Эртургул чуть осадил своего иноходца, снова успевшего вырваться немного вперед. Ты ведь знаешь, против кого мы союз заключили. Тут уж свет против тьмы, а оттенки света, как и оттенки веры, значения не имеют. Нам бы всего несколько дюжин лет продержаться Воинская сила Хутаме-Малика к тому времени, глядишь, и ослабнет. Вот как-то угадывается это с высоты моего возраста: на излете их стрелы Я этого не увижу, конечно, а вот ты своих внуков на коней сажать будешь уже совсем в иной стране, чем та, которая сейчас простирается на сутки быстрой скачки от Сёгюта а дальше моя власть покамест не тверда. Но ко времени твоих внуков у нас, может, и султанат взойдет. Не одним тартарским стрелам прекращать свой лет: время сельджукской державы тоже исчерпалось
Объяснять ему, что сложно иметь внуков, оставаясь рыцарем Тевтонского ордена, по-видимому, не следовало. Старый бейлербей, при всей своей мудрости, с трудом осознавал, что такое монашеские обеты. Сам-то он их уж точно не придерживался. Во всяком случае, этой ночью.
Если орденский брат получит от капитула разрешение стать советником иноземного властителя он от этого не перестанет быть братом-рыцарем, монахом. Даже светский монах ведет такой образ жизни, который клирикам подобает, с безбрачием включительно. Правда, уже не по обязанности, а по долгу сердца. Впрочем, светское монашество дело диковинное, Лютгер только слышал об этом краем уха, ничего толком не знал, да и не рвался знать его это в любом случае не касалось.
Вообще-то бывают и более диковинные варианты. Брат Якоб фон Церцаузен получил благословление, даже почти приказ, на возвращение в мир: он вдруг остался единственным отпрыском древнего рода, а род был и вправду славный, такому угаснуть непростительно. А брат Куно Гесте вообще был взят в Орден сроком лишь на семь лет, по просьбе епископа: что-то сотворил он в миру, требующее искупления наверно, нечто в духе поступка фон Хельдрунгена-дяди
Через два года его срок истекает, тогда, если все еще жив будет, может попросить о статусе постоянного брата. Или не попросить, потому что у брата Куно карьера в Ордене не заладилась обычный брат-рыцарь, равный среди равных. Но о других случаях, подобных этому, Лютгер не знал: обычная орденская клятва дается пожизненно.
А бывало ли прежде, чтобы брат-рыцарь был советником у иноверного владыки, нес при нем воинскую службу? Пускай даже против других иноверцев, худших?
Как-то даже и не вспомнить такого. Даже чтоб краем уха услышалось
Наверно, если бы было неизвестным остаться не могло. Это ведь рядовому орденскому брату не по чину, для таких случаев его статус должен быть повышен как минимум до комтура, если не ландмейстера. А комтуры, не говоря о ландмейстерах, все на виду.
Разве только вовсе тайные дела какие-нибудь
Прямо сейчас от тебя ответа не прошу, Эртургул смотрел теперь перед собой, говорил уголком рта, будто к кому-то другому обращаясь. Но как прибудем в Сёгют, подумай и реши. Очень они нам нужны, одно-два спокойных поколения. И вам тоже. Чует сердце: порознь их никому из нас судьба не даст.
Лютгер не ответил. Насчет того, будут ли у Ордена впереди спокойные годы не ему решать, но Орден в принципе не для того создан, чтобы наслаждаться миром и спокойствием: кто считает, что таково его призвание, пусть в обычный монастырь идет.
Пустельга впереди, в последний раз трепетнув крыльями, вдруг резко спикировала на добычу и тут же взмыла, не коснувшись земли: один из джигитов, высланных в передовой дозор, спешил обратно. Мчался во весь опор и что-то кричал на ходу: по-тюркски, так что Лютгер не понимал ни слова. Но ясно было одно какова бы ни была вставшая на их пути угроза, тайны и скрытности она не требовала.