А у вас могут ли?
И они оба посмотрели туда, где бодро пылил сбоку от колонны черный осел, под легкой своей всадницей не отставая от идущих крупным шагом конных.
Отъелся за эти недели осел, отдохнул, приучился к доброму слову и ласковому понуканию вместо диких воплей и горячей плети. Нынешнюю хозяйку считал, должно быть, существом ангельской природы и лишь в самых страшных снах видел возвращение на свою спину громогласного тяжелозадого демона в зеленой чалме.
Своих дочерей правоверные не отдают в жены зимми, покачал головой Эртургул, а вот женщин из их общин не только наложницами, но и женами могут в свой дом вводить.
Тут они глянули друг другу в глаза и не сказали того, что собирались. Лютгер вздохнул. Уж ему-то, орденскому брату, точно не следовало о таких материях речь заводить.
«А ее отпустишь?» спросил он взглядом.
«Я своему слову хозяин, пожестчел взгляд бейлербея. Захочет уйти в христианские земли уйдет с тобой. С вами».
Старик обернулся через плечо. На многое он мог смотреть там но Лютгер все понял. Это остальные, включая даже часового, видевшего, как ночью Сюрлетта опрометью вбежала в шатер, еще могут гадать о причинах. А вот Эртургул, выслушавший ее жалобы и принесший ей утешения более глубокие, чем, похоже, сам намеревался, все знает доподлинно. И высматривал он, конечно же, Бруно
Он мой брат по орденскому плащу, сказал Лютгер спокойно и твердо.
Знаю. Повезло тебе с братьями, друг мой альп
И небо, почти столь же белесое, как карабкающееся в зенит солнце, звонко обрушилось на голову.
Ему тогда только-только исполнилось тринадцать. Юным Варенам предстояло мериться силами кавалерийского искусства с отпрысками эрбграфа [25] Отто и Людвиг, лучший из братьев, отдал среднему для этой скачки своего коня, именем Баярд, сам же оседлал гнедую кобылу, очень выносливую и опытную в охотничьем преследовании, но не такую резвую. Намерен был брать ее и своей опытностью, лучшим пониманием пути ну, в этом Лютгер признавал его преимущество, да и во всем другом признавал безусловно, а вот о том, что у него самого, благодаря Баярду, появится теперь весомый шанс, раньше и помыслить не мог это был дар бесценный!
Вот такой он, Людвиг: всего двумя годами старше а всю жизнь почти как отец.
Лютгер, сколько себя помнил, глядел на него с восхищением, гордился незаслуженным счастьем быть ему младшим братом. Самый же младшенький, Лотарь, еще не вышел из той поры, когда на малорослых толстоногих коньках скачут, и такого же примерно возраста был Хайнрих, младший эрбграфов сын. Вот пусть малыши на своих лошадках-коротышках друг с другом и состязаются, это правильно, а в гонке за настоящее первенство примут участие старшие. И Лютгер, благодаря солнечной щедрости брата, будет теперь среди них!
Где-то скачки устраивают до подножия замковой башни, если ее зубцы издали видны, где-то до колокольни: ее шпиль обычно виден еще на большем расстоянии, но к ней, бывает, не во всякое время скачешь пока урожай на полях, не топтать же их! Сейчас урожай как раз был на полях, но это значения не имело: в здешних краях было принято скакать «до Дуба».
Обычай этот существовал испокон веков ну, века два так точно, а раньше здесь замок Варен и не стоял.
Говорят, в ту незапамятную древность Дуб был уже таким, как сейчас хотя, строго говоря, непонятно, откуда говорящие могут это знать. В любом случае он точно был выше всех окрестных деревьев, включая и все дубы, хотя среди них имелись подлинные великаны.
А еще он, конечно же, рос на том же самом месте, что и сейчас то есть почти на макушке холма, своей вершиной высоко над ним вздымаясь, видимый отовсюду, много из большей дали, чем замок или колокольня. И очень хорош он для трудных скачек, которые только и подобают рыцарским сыновьям: по косогорам, через овраги, заросли и громоздкие стволы упавших деревьев, вниз по дюжине малых, но доступных лишь умелому ездоку откосов и вверх по дюжине.
Говорят, первый Варен обнаружил на Дубе останки распятых литовцами христиан или, может, не христиан: вроде бы он и его присные были первыми христианами в этих краях В общем, кого-то тут дикие литвины приносили в жертву, приколачивали к неохватному стволу. Из-за этого дерево чуть не пришлось срубить, но как прикинул Варен, сколько времени это потребует, скольких работников туда придется гонять и сколько охраны держать вокруг, пока они топорами машут, потому что места тут были все еще немирные В общем, он решил, что правильнее будет смыть скверну, повесив на нижней ветви Дуба двух литовских князьков, захваченных в какой-то порубежной стычке.
Вот так Дуб и уцелел. А скачки к нему при первом же Варене начали устраивать, его сыновья и молодые дружинники никаких графов в ту пору окрест еще не было, они уже на освоенное подтянулись.
Выстроились в ряд столь далеко, что холм с колонной Дуба был едва различим, кто-то из герцогских слуг протрубил в рог и понеслись: трое вареновских отпрысков, трое эрбграфовых. Младшие, конечно, сразу остались позади, ну да ничего, немирные времена тут давно уже стали достоянием истории. А Людвиг с Лютгером против Ханса с Хубертом состязались нещадно В такой скачке и глаз коню или себе веткой выхлестнуть можно, либо, упав, кости переломить. Что ж, значит, судьба такая, а как иначе? Будущие рыцари без опасных забав не растут. И отцы их не росли, и деды.