Вот. Я протянул доктору браслет.
Ирбран неторопливо взял браслет у меня из рук, надавил на камень браслет раскрылся на два полукружия. И неуловимо быстрым движением, которого я от доктора никак не ожидал, захлопнул на моем запястье.
Так будет лучше, удовлетворенно сказал Ирбран.
Я не собирался вас обманывать! воскликнул я. Браслет наверняка был каким-то устройством для слежки. Это совсем не нужно! Клянусь!
Не люблю полагаться на клятвы, особенно если человек меня уже разок обманул, сказал доктор. Браслет довольно прост, юноша. На нем руна замка, чтобы снять его мог только я. И и все.
Я поднял руку с браслетом. Не удержался и спросил:
Тогда зачем он?
Доктор улыбнулся.
Руна замка не совсем обычная. Она очень хорошо пьет время. Любое. Может впитать более полувека. Любое заклинание, которое ты попытаешься применить, вначале начнет наполнять браслет. И только когда он насытится ты сможешь колдовать.
Значит, я не смогу колдовать! возмутился я.
Верно! совсем уж развеселился доктор.
Это не нужно, я не собираюсь вас обманывать, сказал я. Но если так хотите хорошо, я сейчас схожу за амулетом.
Ты не понял, юноша, сказал доктор. Я решил не отпускать тебя. Точнее, я отпущу тебя через пару часов, когда мы немного повозимся с твоей головой и я буду уверен в послушании.
Я отступил от доктора на шаг. И попытался рефлекторно вызвать руну Турс. Влил в нее без малого час.
Мое время ухнуло куда-то в глубины черного браслета.
Ты как-то изменился в лице, сказал доктор. Попробовал? Все работает?
Отпустите меня. Я оглянулся и схватил с заваленного предметами лабораторного стола нож длинный хирургический нож с зазубренной кромкой. Я и так все принесу, я же сам пришел!
Скорее всего так, но предпочитаю быть уверенным, сказал доктор. Бери его, девочка.
Где пряталась чешуйчатая тварь, я так и не понял. Может, под столами, а может, за шкафами с колбами. Но подскочила она ко мне мгновенно. Одной рукой сжала горло, заставляя согнуться в три погибели, другой вывернула за спину руку, так, что державшие нож пальцы разжались. И потащила к свободному столу.
Мной овладела паника.
Я рвался из ее лап, пинался, пытался упасть на пол. Но мелкая тварь ухитрилась пережать мне горло так, что я задыхался и в глазах потемнело. А мои удары и пинки ее совершенно не волновали.
Учитывая, что она вытерпела ночью, нечего было и надеяться победить ее голыми руками. И уж тем более надеяться на пощаду.
Доктор Ирбран! прохрипел я. Если вы не отпустите я скажу всем, что амулет принадлежал
Тварь сильнее придавила мне горло, и я замолчал. Но при этом она остановилась и выжидающе уставилась на Ирбрана.
Доктор подошел и сочувственно посмотрел мне в глаза.
Да ты совсем простак, мальчик. Вот теперь у меня даже нет выбора. На стол его, девочка!
Полупридушенного меня забросили на стол и доктор быстрыми движениями затянул на руках и ногах кожаные петли. Те были жесткие и заскорузлые, словно не раз намокали. И не в воде.
Тварь что-то прорычала.
Ну хорошо, раздень его, добродушно сказал доктор. Все равно одежда запачкается
Он отошел к своим лабораторным шкафам, а тварь запрыгнула на стол. Заглянула в лицо своими человеческими глазами.
Как она собирается меня раздеть? У меня руки и ноги привязаны к столу!
Тварь протянула лапу и острым когтем вспорола сюртук от воротника и по рукаву к обшлагу.
Она предпочитает, когда пациенты голые, сказал Ирбран. Любопытство, полагаю. С одной стороны, нам это не очень важно, я пока не собираюсь тебя оперировать, но брызги крови неизбежно будут, и тошнить тебя тоже станет, а еще ты непременно обделаешься.
Он вернулся, неся в руках банку из толстого стекла. В банке извивалась лиана.
Ты, наверное, видел ее ночью, сказал Ирбран. Это прелюбопытное создание! Во влажных землях юга есть целые леса, захваченные Жохар-До-Лакши, «древом ночи». Это паразитическая лиана, которая выработала уникальный механизм своей защиты и размножения. Сама лиана паразитирует на деревьях, высасывая из них соки и со временем полностью замещая древесину. А вот ее отростки впиваются в животных и людей, имевших неосторожность приблизиться. Укол лианы крайне болезненный и лишает живые существа воли. Они приближаются к оплетенному лианой стволу и застывают, будто зачарованные. Тем временем лиана прорастает сквозь тело и поражает мозг. Большая часть животных и людей погибают и служат лиане удобрением. Но меньшая часть выживает, юный маг! Они становятся рабами лианы. Стебель их отпускает, но они не уходят далеко, незримая нить держит их на расстоянии десяти минут ходьбы. Они бродят вокруг дерева-хозяина, ловят для него добычу, удобряют своими испражнениями, приносят воду в жаркие дни, укрывают от солнца лиана не любит света. Если хозяину грозит беда, рабы бьются за него насмерть. Те немногие, кого удалось оттащить от дерева достаточно далеко, разрывали связь и приходили в себя. Они описывали свое рабское состояние, как неслыханный экстаз, как чувство всепоглощающей любви и полноту бытия Многие вновь возвращались к Жохар-До-Лакши, не в силах жить обычной жизнью.
Доктор поднес банку к моему лицу, позволив полюбоваться зеленым червем. Тот, словно почуяв добычу, начал дергаться во все стороны. Чешуйчатый уродец тем временем обстригал с меня одежду. Когда он принялся за брюки, я вдруг ощутил стыд. Нелепость, но факт! То, что мерзавец Ирбран называл тварь «девочкой», меня смутило.