– Твое имя! – потребовал всадник. – Назови мне свое имя, явившийся в место сил?
Голос его произвел в моих ушах ощущение треска. Он был весь на одном диком звуковом уровне, громкий и без модуляций.
Я покачал головой.
– Я называю свое имя, когда хочу, а не когда мне приказывают, – бросил я. – Кто ты?
Он издал три кратких лающих звука, которые я принял за смех.
– Я уволоку тебя в нижние пределы, где ты будешь вечно выкрикивать его.
Я нацелил Грейсвандир ему в глаза.
– Слова дешевы, – заметил я, – а виски стоит денег.
Тут я испытал ощущение прохлады, словно кто‑то играл с моей Картой, думая обо мне.
Но это было смутное, слабое ощущение, и я не мог уделить ему внимания, потому что всадник передал какой‑то сигнал своему коню, и тот встал на дыбы.
Я решил, что расстояние слишком велико. Но этой мысли было место в другом Отражении. Конь нырнул вперед ко мне, покинув тонкую разряженную дорогу, по которой пролегал его путь.
Его прыжок пронес его далековато от моей позиции, но он не упал оттуда и не исчез, как я надеялся. Он возобновил галопирующие движения, и хотя его движение вперед было не вполне соразмерно действиям, он продолжал приближаться через бездну, примерно в половину прежней скорости.
Пока это происходило, я увидел, что на том же расстоянии, откуда он прибыл, появилась еще одна фигура и направилась в мою сторону. Делать было нечего, кроме как стоять насмерть, драться и надеяться, что я смогу отправить на тот свет этого нападающего прежде, чем на меня наскочит другой.
Когда всадник приблизился, его красные глаза скользнули взглядом по моей персоне, а затем остановились, когда его взгляд упал на Грейсвандир у меня в руках.
Какой бы там ни была природа безумного освещения у меня за спиной, оно украсило узор на моем клинке, снова оживив его, так что нанесенная на него часть Лабиринта поплыла и заискрилась по всей его длине. К тому времени всадник находился очень близко, но он натянул поводья, и глаза его прыгнули вверх, встречаясь с моими собственными. Его подлая усмешка исчезла.
– Я знаю тебя! – заявил он. – Ты тот, кого зовут Корвин!
Но мы заполучили его – я и моя союзница инерция.
Передние копыта его коня опустились на карниз, и я рванулся вперед. Рефлексы животного заставили его искать ровное подножие для своих задних ног, несмотря на натянутые поводья. Всадник взмахнул мечом, принимая защитную стойку, когда я подбегал, но я перешел на другую сторону тела и сделал выпад.
Грейсвандир прорубил его бледную шкуру, войдя ниже грудины и выше живота.
Я высвободил клинок, и из его раны полились, словно кровь, сгустки огня.
Его рука с мечом обвисла, а конь издал пронзительный крик, который был почти свистом, когда горячий поток попал ему на шею. Я отпрыгнул назад, когда всадник рухнул вперед, а конь, теперь уже встав на все четыре ноги, прыгнул, лягаясь, ко мне. Я рубанул вновь, рефлекторно обороняясь. Мой меч отсек ему переднюю ногу, и он тоже начал гореть.
Я снова шагнул вперед и в сторону, когда он повернулся и вторично бросился на меня.
В этот момент всадник превратился в столб света. Зверь взревел, развернулся и бросился прочь. Не останавливаясь, он прыгнул через край и исчез в бездне, оставив меня с воспоминаниями о горящей голове кошки, давным‑давно обратившейся ко мне, и всегда сопровождавшей это воспоминание холодной дрожью.
Тяжело дыша, я отступил спиной к скале. Тоненькая дорога подплыла ближе, примерно в футах десяти от карниза.
К тому же у меня возникли спазмы в левом боку.
Второй всадник быстро приближался. Он не был бледным, как первый. Волосы у него были темные и лицо его имело нормальный цвет. И конь его был нормальным гривастым гнедым. Он держал взведенный и заряженный арбалет.