— Подумать только! И все эти мучения — ради какого-то куска нефрита!»
— Скорее всего, Брес жив! —заявил как бы в ответ на его сокровенные мысли меч. —Займись-ка делом — вытри меня насухо! Так и заржаветь недолго!
— Не раньше, чем вылью воду из своей обувки! — отрезал Эдан. — Так и простудиться недолго!
Отложив говорливый меч в сторону, он уселся на обломок скалы, снял поножи и начал развязывать пропитанные водой обмотки. Вся его одежда промокла, а сам он посинел и дрожал от холода после невольного купания в проклятой реке. Ко всему прочему ныли ссадины и ушибы, полученные при падении, — словом, настроение у нашего героя было хуже некуда.
— Настоящий воин прежде всего думает о своём оружии, а только потом — о себе самом! —наставительно произнёс говорящий клинок после недолгого молчания.
— Да кто ты такой, чтобы меня учить? Что же это такое происходит?! Того гляди скоро моя колесница, шлем или щит начнут давать полезные советы!
— Я же говорил тебе — я не всегда был мечом.
— А кем же, разрешите полюбопытствовать?
— Человеком, таким же как и ты, Эдан.Жрец Бринна извлёк своё оружие из заплечных ножен и недоуменно уставился на него:
— Ты? Человеком?! Кто же это тебя?.. Карикатурное личико между спиралями навершия нахмурилось:
— Давняя история. По представлениям одного колдуна легче всего изготовить одушевлённое оружие, вложив в него разум живого человека. К сожалению, ему под руку попался я.
— Ты хочешь сказать, в лежащей передо мной железяке запрятана твоя душа?
— Не совсем так. То, что обычно называют человеческой душой, или по крайней мере самая важная её часть, уже давно отправилась в царство мёртвых. Висит сейчас, бедняжка, на ветке Мирового Древа... Л может быть, переродилась в другом теле... В этой «железяке» осталась только индивидуальность — воспоминания, эмоции и прочее. Во всяком случае, так мне объяснил мой первый хозяин. Старик считался большим специалистом в своей области, так что нет причин ему не верить. Души в твоём понимании у меня нет, но от этого, знаешь ли, не легче...
— Извини. Я не знал... — Эдан тщательно протёр не подававший больше голоса меч и поместил его обратно в ножны. Пора отправляться в путь.
Отмеченная на бронзовой карте тропа, которая ввела вверх по обрывистым скалам ущелья, оказалась весьма трудным и опасным путём. Местами она была полностью разрушена осыпями; выветрившиеся и подмытые во время дождей потоками воды камни норовили выскочить из-под ноги зазевавшегося путешественника. То и дело приходилось взбираться на отвесные карнизы, а усталость, тянущий вниз вес оружия и полное отсутствие необходимого снаряжения вовсе не облегчали подъем.
Восхождение заняло почти половину дня; к его концу наш герой совершенно вымотался. Тяжело дыша, он преодолел последний уступ и выбрался на ровную поверхность — средних размеров скалистое плато. Здесь он рухнул без сил на камни и проспал около часа, не обращая ни малейшего внимания на пламенные призывы говорящего меча двигаться дальше.
Эдан проснулся на закате. Нависшее над ним высокое небо казалось огромной вогнутой чашей, западный край которой полыхал багровым светом; на востоке и в зените зажглись первые звёзды. Вытряхнув из туфель набившийся в них песок и мелкие камешки, он зашагал по направлению к святилищу Ллира. Впереди его поджидал неприятный сюрприз — большую часть плато занимало высокогорное болото. Кишащая мошкарой и разнообразными ползучими гадами, затянутая бледно-зелёной ряской унылая равнина окончательно вывела его из душевного равновесия.