Хорвек смотрел на меня, не моргая, и я поняла, что он всерьез удивлен моим упрямством.
Ты и вправду веришь, что узнав его историю, я сжалюсь? спросил он.
Ты и вправду веришь, что узнав его историю, я сжалюсь? спросил он.
Я верю, что даже ты не можешь знать свою судьбу наперед, сказала я, и слова эти ударили точно в цель глаза демона засияли расплавленным золотом. Возможно, в ту пору я не понимала этого, но смутно угадывала: тому, что он сейчас считал своей судьбой, Хорвек покорился, но предугаданное будущее считал наказанием, а вовсе не наградой.
Что ж, он, помедлив, отступил от проклятого. Потратим впустую еще немного времени. Итак, вор костей, расскажи, что за колдун тебя проклял и почему.
Но я не знаю! простонал человек. Однажды ночью она она вошла в мой дом и сказала, что я вскоре умру. Жгучий яд побежал по моим жилам и я услышал, как идет за мной смерть. Ни на секунду я не мог забыть о том, что время мое уходит, что спасения нет
Она? переспросила я.
Я никогда не видел ее до того, клянусь! нет, он не мог обманывать, слишком измучили его страдания. Ее волосы были как огонь, на белой шее синяки от петли. Двери распахнулись, как будто не были заперты на все засовы, в окна ворвалась вьюга, и на снегу отпечатались следы босых ног, забрызганных кровью. Это все, что я помню.
Волосы рыжие? я вздрогнула: перед глазами ожили кошмары, которые я видела каждую ночь. Следы босых окровавленных ног на снегу, метель, ало-огненные волосы все это была она, она!..
Я всего лишь художник, выл из последних сил проклятый. Я не причинял никому зла!
Вначале мне показалось, что я ослышалась. Появление мастера Глааса, история гибели Белой Ведьмы, болезнь Харля все это заставило меня на время позабыть, зачем мы когда-то прибыли в Астолано. Выходит, я и сама поверила в то, что судьба привела сюда Хорвека ради мести, а я стала всего лишь его безликим и покорным спутником.
Художник? медленно повторил Хорвек. Художник, проклятый рыжей ведьмой?
Покажи! Покажи ему тот клочок холста! я, захлебываясь от волнения, забыв о страхе, вцепилась в руку Хорвека. Не дай ему умереть, умоляю. Это он нарисовал герцогиню! Это он знает тайну чародейки!..
Руки проклятого скребли пол, и я вспомнила, как мастер Глаас говорил, что принял своего случайного знакомца за алхимика из-за пятен от реактивов на коже. Но художники день-деньской возятся со всякой дрянью точно так же, как и алхимики, пытаясь добиться от красок истинной яркости и стойкости! Алхимики ищут философский камень, который превращает свинец в золото, а художники мечтают раскрыть секрет, как устроены голубизна неба, искорки света в прозрачной воде, сияние глаз счастливого человека Чем же помешал рыжей ведьме этот несчастный? Где перешел дорогу?
Хорвек медленно, словно сомневаясь в каждой своей мысли, в каждом своем движении, приблизился к проклятому. Затем опустился рядом с ним на колени, протянул руку.
Отзываю свое проклятие, негромко, но чеканя каждое слово, произнес он. И тут же его швырнуло в сторону, точно невидимая сила мстила за пренебрежение к ней. Хорвека ударило о стену, затем еще раз и еще. Проклятие хотело смять, уничтожить, переломать все кости тому, кто посмел призвать его на голову врага, а затем отказаться от мести. Я должна была догадаться, что эти чары нельзя отозвать, не прогневав магию, которая пришла карать и причинять боль. Разве не знала я, как жестоко расплачиваются люди и нелюди за свое право колдовать?
Остановись, злая глупая сила! яростно закричала я, не слишком-то надеясь, что меня услышат. Ты убьешь его, и он не сможет больше служить тебе! Кто еще так любит тебя? Кто сумеет колдовать так искусно? Будешь так жестоко обращаться со своими слугами останутся самые худшие, вот в них и будет заключаться вся твоя слава!..
К моему удивлению, слова эти были приняты к сведению: я получила такую затрещину, что кубарем покатилась по полу. В ушах звенело, и я тщетно пыталась расслышать глухие удары то ли оглохла напрочь, то ли свершилось чудо и над Хорвеком вправду смилостивились. Я приподнялась, размазывая по лицу слезы от того удара из глаз брызнул целый фонтан. Но боль тут же забылась, когда я увидела, что демон, отброшенный в дальний угол гостиной, тоже поднимался на ноги, сплевывая кровь и шатаясь.
Всего лишь плата за ошибку, резко сказал он, жестом показывая, что не нуждается сейчас в сочувственных речах.
Всего лишь злобное колдовство, которому лишь бы кого-то изувечить, проворчала я. Не знаю, слышал ли он, как я дерзко обращалась к той силе, которой он служил, но в его благодарности я тоже не слишком-то нуждалась.
Оно ушло? услышали мы дрожащий сиплый голос.
Скрюченный страхом и болью художник все еще лежал на полу, вжав голову в плечи. В свое спасение он, разумеется, верить не решался да и кто бы посмел надеяться на лучшее, заполучив на свою голову целых два смертельных проклятия?
Я наконец-то смогла рассмотреть его: черноглазый мужчина средних лет, изможденный, худой и бледный, словно кто-то по капле высасывал из него кровь так бывает, когда человек всю жизнь борется с болезнью, которая рано или поздно его убьет. Вот только болезнь эта была наслана не богами, знавшими толк в справедливости по крайней мере, я старалась в это верить, а злой чародейской волей.