Полтора года назад, задумчиво промолвил Уортон. Знаете, это угнетает тех, кто так живет. Меры предосторожности. Ощущение постоянного пребывания под микроскопом, жизнь в замкнутом пространстве. Они становятся нервными и странными. Я достаточно часто видел это. Начинают грезить об идеальном мире. Свобода и братство, раскрыть все тайны и работать на благо человечества! Именно в этот момент некто, в большей или меньшей степени являющий собой отбросы этого самого человечества, видит свой шанс и использует его. Полковник почесал нос и продолжил: Мало кто более легковерен, чем ученые. Все известные источники об этом свидетельствуют. Не понимаю, почему.
Его собеседник улыбнулся, но в его улыбке читалась невероятная усталость.
О да, так и должно быть, подтвердил он. Понимаете, они думают, будто знают всё. А это всегда опасно. Допустим, вот мы совсем другие. Мы мыслим скромными масштабами. Мы не намереваемся спасать мир, только найти один-два потерянных кусочка мозаики и убрать одну-две связи, мешающих работе. Он задумчиво постучал пальцем по столу. Если бы я только знал о Беттертоне чуть больше! Не о его жизни и его делах, а о каких-то повседневных вещах, дающих ключ к пониманию. Над какими шутками он смеялся? По поводу чего мог выругаться? Каких людей он уважал, а какие его злили?
Уортон с любопытством посмотрел на своего визави.
А его жена вы с ней беседовали?
Несколько раз.
Она ничем не может нам помочь?
Собеседник полковника пожал плечами.
Пока что ничем.
Вы полагаете, она что-то знает?
Она, конечно же, не признает, будто ей что-то известно. Одни стандартные реакции: тревога, горе, отчаянный страх, никаких заранее возникших подозрений или намеков, муж вел абсолютно обычную жизнь, никаких потрясений, и так далее, и тому подобное. Сама она считает, что мужа похитили.
И вы ей не поверили?
У меня есть один недостаток, с горечью произнес сидящий за столом человек. Я никогда никому не верю.
Что ж, медленно промолвил Уортон, полагаю, кому-то надо мыслить более свободно Что она за женщина?
Самая обычная женщина, какую можно встретить каждый день за игрою в бридж.
Полковник понимающе кивнул.
Это затрудняет дело, сказал он.
Она сейчас здесь, чтобы поговорить со мной. Придется снова пройти через то же самое.
Это единственный способ, отозвался Уортон. Однако я бы так не смог. Мне не хватит терпения. Он поднялся. Ладно, не буду вас задерживать. Мы не слишком-то продвинулись вперед, верно?
Увы, это так. Можете провести специальную проверку касательно отчета из Осло. Это вполне вероятная зацепка.
Уортон кивнул и вышел. Его собеседник поднял трубку переговорного устройства, стоящего сбоку от него на столе, и сказал:
Я встречусь с миссис Беттертон немедленно. Проводите ее ко мне.
Он сидел, глядя перед собой, пока в дверь не постучали и не вошла миссис Беттертон. Это была высокая женщина лет двадцати семи. Самой примечательной чертой ее внешности были блестящие золотисто-рыжие волосы. В обрамлении этого великолепия ее лицо казалось почти невыразительным. У нее были зеленовато-голубые глаза и светлые ресницы, как это часто встречается у рыжих людей. Хозяин кабинета отметил, что на лице женщины отсутствует макияж. Здороваясь с нею и предлагая ей сесть в удобное кресло по другую сторону стола, человек размышлял о том, что значит подобное отсутствие. Оно чуть-чуть заставило его мнение склониться к тому, что миссис Беттертон знает больше, чем говорит.
Опыт подсказывал человеку, что женщины, переживающие глубокое горе и страх, не пренебрегают макияжем. Осознавая, какой ущерб наносит их внешности страдание, они пытаются как-то восполнить этот урон. Он задумался, не пренебрегла ли миссис Беттертон косметикой намеренно, чтобы лучше сыграть роль покинутой жены. И в этот момент она произнесла сдавленным от волнения голосом:
О, мистер Джессоп, я надеюсь есть ли какие-то новости?
Он покачал головой и мягким тоном ответил:
Извините, что просил вас прийти в такой момент, миссис Беттертон. Боюсь, что никаких достоверных новостей мы вам сообщить не можем.
Олив Беттертон отрывисто сказала:
Знаю. Это было в вашем письме. Но я думала, вдруг с тех пор ох! Я рада, что вы меня вызвали. Просто сидеть дома, гадать и размышлять это хуже всего. Ведь ничего нельзя поделать!
Человек по фамилии Джессоп успокаивающе промолвил:
Не удивляйтесь, миссис Беттертон, если я буду возвращаться к одному и тому же предмету снова и снова, задавать вам одни и те же вопросы, делать акцент на одних и тех же пунктах. Понимаете, всегда есть возможность, что могут всплыть какие-то мелкие детали. Что-то, о чем вы не подумали прежде или, возможно, сочли не стоящим упоминания.
Да. Да, я понимаю. Спрашивайте меня сколько угодно обо всем этом.
В последний раз вы видели своего мужа двадцать третьего августа, так?
Да.
Это было, когда он уезжал из Англии в Париж на конференцию?
Да.
Джессоп быстро продолжил:
В первые два дня он присутствовал на конференции. В третий день он не явился. Судя по всему, он упомянул в разговоре с одним из своих коллег, что вместо заседания в этот день намерен совершить круиз на «бато-муш».