Закрой, хватит пыль складировать.
Город хирел к окраине: меньше лиц, больше оппозиционных граффити, рухнувших балконов.
Мы обогнули будку приёма стеклотары и вышли к забору, в котором серели проломы. Сразу за обкусанными бетонными плитами степь расседалась машистой балкой, а дальше дыбились мусорные кучи, стекающие к востоку, покосившиеся смотровые вышки, пустырь, горбы холмов. Никитос шёл вприпрыжку. Рукава купленной на вырост куртки летали обрезанными пожарными шлангами. Лыжная шапочка, кеды на липучках.
В кармане ёрзал сотовый. Вика.
Что на мне было, когда я уходила утром? сходу спросила она. Этот её бзик с недостатком внимания
Я улыбнулся. Белые джинсы. Лёгкая бирюзовая кофта, что неделю назад через знакомого капитана передал из Центра её отец. Баклажановая куртка с рукавами три четверти. Шифоновый шарф.
Клетчатая юбка. Свитер под горло. Плащ-палатка. И бандана.
Что?!
Вик, я тут занят немного. Давай перезвоню.
Сначала ответь!
Пришлось перечислить.
Про туфли забыл!
Верно. Зато подсказку принял.
Вик
Никаких! Мой парень должен быть самым внимательным. Что у меня на ногах?
Туфли.
Нет, не пройдёт, не прокатит
Какого цвета?
Всего семь вариантов. По идее. Палитра штука хитрая.
Никитос смотрел на меня волчонком, причём волчонком, соблюдающим пост по каким-то мазохистским причинам. Ему не терпелось к «машинкам».
Всё, не могу говорить. С Никитосом гуляем. Целую.
Спускаясь по склону балки, я едва не поскользнулся. Мелкого это привело в восторг. Ему бы Чарли Чаплина в крёстные вот кто умел смешно падать.
Мы затопали по широкой долине. К «Магазину железной жвачки».
Дядим, хочу за пульмёт!
Пулемёт, поправил я.
Устроив его на шее, стал бочком продираться сквозь колючие кусты. Никитос вцепился в мои уши, словно в джойстики приставки, и расстреливал запятнанный ржавчиной пейзаж.
Мусор впереди по правому борту! Огонь! По левому! Тух-тух-тух!..
Эй, полегче. Не оборви Вика домой не пустит.
А ты их в конвертик положишь, тогда пустит.
Логика железная, как лом в конце балки.
Под ногами захрустела металлическая перхоть. Запахло машинным маслом и жжёной проводкой. Пожёванная бронетехника и прочий хлам вырастали по обе стороны ложбины, осыпаясь ко дну. Справа к склону привалилась танковая башня, раздавленная, словно каштан каблуком. Шершавую броню припудрил песок, из люка выглядывал ухватистый сорняк.
Мусор военного образца. Его приносило сюда из-за холмов невидимыми волнами, словно корабельные обломки к берегу. Так защищались Другие. От угрозы с земли.
А вот на ракеты никак не реагировали гибли пачками вместе со своей обличающей архитектурой почему?
Дальше идёт пехота!
Я высадил мелкого десантника и полез следом, страхуя. Всё. На месте. Можно порезвиться.
Никитос уже прыгал на колесе бронетранспортёра, из которого сломанной костью торчала ось. Н-да, в нашем детстве такого не было.
Как и критикующей архитектуры.
Самыми забавными были Дома-Взяточники. Или тут дело в том, что они появились первыми?..
В одну ночь. Раз и готово. Полюбуйтесь, люди! Вам это ничего не напоминает?
Архитекторы пришельцев, видимо, были счастливейшими людь ммм гуманоидами. «Вязпунчиками», как говорит Никитос. Воплотить в жизнь такие проекты! Да у нас башня с круговым сегментом в поперечном сечении считается роскошью. Инвесторов сразу начинает трясти. Зачем вырезать из окружности кусок? Ведь можно использовать эти площади! Сколько встроенных помещений! Сколько торговых рядов! Квартир! Так что, давайте-давайте, подправьте проект, замкните основание в круг и ещё парочку этажей сверху накиньте, сколько фундамент позволит
У Других таких проблем не возникало. Они превратили здания в скульптуры и стали там жить. В Домах-Взяточниках с оттопыренными карманами входов и испуганно озирающимися глазками мансардных этажей. В Домах-Диктаторах, в которых проступали гипертрофированные черты Ключевого. В двуликих Домах-Пропагандистах: строгий «печатный» фасад и «уличное граффити» обратной стороны. Много их было. Вот теперь новые, что Дёня показал Целый комплекс, связанный галереями. Как их станут величать шёпотом? Дома-Оружейные-Бароны?..
Увидеть бы их вживую, пока не
Высоко-высоко треснул воздух, и на свалку упал плотный гул. Я сразу понял, что это. К такому быстро привыкаешь. Вот вам и «пока» Споро на этот раз, и дня не прошло.
Никитос, забыв об обломке антенны, которую держал в руке, задрал курчавую голову и долго смотрел в небо, изгаженное косыми царапинами уходящих в закат ракет.
Дядим, смотри какая крысота!
Что это за слово? Вполголоса сказал я. Откуда взял? Есть красота, через «а».
И крысота тоже есть. Правда-правда, Дядим!
Я хотел было возразить, уже открыл рот, да так и остался стоять, вглядываясь в сверкающие росчерки. Закат умирал неспешно, видимо, ожидая, когда оперённый металл сойдётся за холмами, перемешает в щебень смеющиеся дома Других и швырнёт ему в спутники сотню-другую душ. Так веселее на перевале
Надо было спешить. До пустыря докатилась городская истерика взахлёб причитала сирена. Пора. В подземку. Без Никитоса не пошёл бы, а с ним Кто ж знает, когда пришельцы ответят, кулаком не кирпичными шаржами даже калека может швырнуть что-нибудь в ответ просто обязан кинуть