Все в работе, но не хватает живого общения, разговоров о пустяках. Попытался исправить. Заглянул в радиостанцию.
Как там наши подруги? спросил я у Аппеля. В театре, наверное, сейчас сидят или на концерте.
Аппель не отвечал. Мне стало не по себе: он передавал какую-то нелепицу, не стучал, а скорей царапал радиоключом по контакту.
Вот бы поселиться здесь с жёнами, пошутил я, чтобы всё-таки привлечь внимание радиста. Собрать на льдине семьи полярников. Советский город получится не иначе!
Не иначе, сухо ответил Аппель. Рука замерла, разжалась, сжалась, впечатала ключ в контакт. Ещё раз. И ещё. Снова замерла.
Правда, тогда придётся строить ледяные родильные дома и ясли
Я запнулся, встал и вышел.
В радиостанции оглушительно стучал радиотелеграф. Точка. Точка. Одни точки. Одни жирные точки.
19 июня
Тамахин после завтрака лёг спать, дежурил всю ночь: выходил на улицу и искал новые трещины.
Счастливый не ест. Подносишь колбасу к самому носу даже не глядит. Мои товарищи взяли пример с Кудряшова уносят еду к рабочим местам. Я обедал на кухне один.
Счастливый не ест. Подносишь колбасу к самому носу даже не глядит. Мои товарищи взяли пример с Кудряшова уносят еду к рабочим местам. Я обедал на кухне один.
Вчера снился кошмар. Куклы с безжизненными глазами, осклабившимися ртами, перекрученными ушами. Они кланялись мне, их суставы хрустели, как снег под сапогом.
Не удаётся забыть.
Вечером помог Кудряшову поднять сетку. Там оказалось несколько мелких животных. Уложили их в банки.
Интересный день, сказал Кудряшов, глядя, как животные шевелятся за стеклом.
Привезёшь сыну?
Привезу, сказал он, словно не понял шутки.
Ты не пишешь домой
Я научусь. Мы учимся.
Федя Я не знал, что сказать. В лагере уже не было былой сплочённости. Я не мог вспомнить, когда мы просто сидели и болтали, все вместе. Что происходит?
Мы учимся, повторил он и поднял банку выше.
Чему? прикрикнул я.
Всему.
20 июня
Сегодня я стал свидетелем странной, пугающей сцены.
Тамахин вырубил новый «холодильник». Когда закончил, собрал всех, привёл, показал.
Хорошая работа, Жора, пустым голосом сказал Кудряшов.
Отлично справился, Жора, бесцветно произнёс Аппель.
Я рад, улыбнулся Тамахин.
Аппель улыбнулся в ответ. Кудряшов поддержал. Они словно пробовали, каково это улыбаться.
От неправильности происходящего у меня свело желудок, сделалось дурно.
21 июня
Погода меняется. Солнце проглядывает сквозь моросящий туман. Видели радугу. Всё утро надрывался ветер, складывал крылья ветряка.
Счастливый берёт мясо и уносит за сугробы. Потом возвращается и ласкается ко всем. Особенно к Кудряшову. Тот гладит пса и улыбается. Эта улыбка
Получили телеграмму из Москвы. При перелёте через Северный полюс пропал самолёт Торчина. Не долетел до Ванкувера, надеются на чудо, но шансы на то, что экипаж жив, малы.
Аппель, Тамахин и Кудряшов плакали, обступив радиостанцию. Плечи трёх крепких мужчин тряслись, лица исказились.
Нет, это не они. И я не сумасшедший.
Не они.
Ужасная новость, но в скорби этих людей было не больше искренности, чем в улыбках.
Не они.
Но кто?
22 июня
Фальшивый Аппель сообщил всем новость: мне присвоили звание Героя Советского Союза. На секунду-другую я забыл о липком страхе, прослезился.
Фальшивки заплакали.
Нет, это хорошая новость, зачем-то сказал я, будто обучая несмышлёных юнцов. Радостная.
Ура! сказал фальшивый Кудряшов.
Ура! отчеканили другие подделки.
И захлопали в ладоши.
Я не сумасшедший, не сумасшедший, не
Ночью проверил догадку. Спустился со второго яруса, стянул со спины фальшивого Аппеля гимнастёрку (он оно лежало без спальника) и едва не закричал.
Нарыва не было: ни раны, ни рубца.
Пересилив себя, усердно пощекотал «Аппеля», но тот даже не проснулся.
Что делать? Попытаться убить? Притворяться?
23 июня
Ветер увеличил дрейф льдины.
Фальшивый Тамахин занят гравитационными наблюдениями. Фальшивый Кудряшов не отходит от лебёдки. Фальшивый Аппель отвечает на вопросы радиолюбителей.
Кажется, они перечитали всю библиотечку, повсюду книги.
Жду самолёт. Ведь когда я просил телеграфировать это был настоящий Аппель? Должен был передать.
В обед проследил за фальшивым Кудряшовым.
Тарелку с овощами и мясом он вытряхнул в сугроб. Пил воду из лунки.
24 июня
Они пьют только воду. Лакают из трещин и прорубей, как животные. Фальшивый Счастливый тоже.
Голова разрывается от мыслей. Никогда не было так страшно.
Напился коньяку. Ударил фальшивого Аппеля по лицу, когда тот подкрался со спины. Но он лишь принёс мне телеграмму из дома. На удар не ответил, извинился и ушёл.
Тома пишет, что безумно скучает, что
Господи, я так больше не могу.
25 июня
К ночи поднялась пурга. Палатки замело. Спали плохо. Под рычание ветра выбирались (все, кроме меня) осматривать базы.
Не выхожу из жилой палатки, думаю, думаю, думаю
Фальшивый Тамахин принёс кофе и шоколад. Я взял, поблагодарил.
Они лучше нас. Работают, учатся, переживают, сочувствуют, радуются. Получат по одной щеке подставят другую. Ни злобы, ни зависти, ни корысти. Только самосовершенствование. Они оплакивают смерть и боль. Улыбаются, когда улыбка кажется важной. И какая разница, если их человечность лишь наработанная функция, приобретённый инстинкт? Если фальшивое золото лучше настоящего, кого смутит обман? Да и кто узнает близкие?.. да, наверняка но остальные?.. даже если будут сомнения, зачем волноваться?.. они лучше, они удобней