Почему ко мне?
А никого другого с таким интеллектом я просто не знаю.
Костя снова вернулся к приготовлению курева, и с минуту в кабинете было слышно только тихое шуршание табачных крошек по расстеленной на столике бумаге. Я терпеливо ждал знал, что Заборский уже в процессе анализа полученной информации.
А как ты вообще понял, что с тобой произошло? спросил наконец Костя, раскуривая трубку.
Я коротко поведал ему о приключениях этого длинного дня.
Я коротко поведал ему о приключениях этого длинного дня.
К тому же я, по-видимому, дополнительно индуцирую эту же способность у людей, с которыми вхожу в близкий контакт. Только не знаю: временно или насовсем.
А вот это еще любопытней! И кого же ты индуцировал?
Доктора из психологической консультации, Володьку Макарова, моего давнего приятеля, этих точно припомнил я. Про других не скажу, но было несколько мимолетных контактов.
Расскажи-ка поподробнее! Костя принял расслабленную позу, откинувшись на спинку кресла.
Я погрузился в воспоминания и с удивлением обнаружил, что помню все до мельчайших деталей цвет, освещение, звуки, даже запахи! «Ух ты! А это уже похоже на сериал Вспомнить все! пронеслась дурацкая мысль. Дубина, нашел с чем сравнивать! тут же осадил сам себя. А ну, сосредоточься!»
В общем, выглядит процесс именно как индукция, подытожил я.
Тогда почему ты меня не индуцировал?
Я замер. А ведь действительно! Ничего подобного предыдущим случаям с Костей не произошло.
Ну, тут одно из двух, неуверенно проговорил я, либо поддаются индукции не все собеседники, либо ты предельно честный человек!
Ага! Костя снова сел прямо и ткнул в меня чубуком трубки. И вот это стоит проверить. Желательно немедленно!
На ком? Маша отпадает. Она тоже не восприимчива к индукции, я успел убедиться.
Отлично! Тогда на моем старом приятеле. У меня сосед преподаватель истории средних веков в РГГУ, большой умница, эрудит!
Не успел я возразить, как Костя схватился за телефон.
Привет, Михалыч! Занят? Вот и ладушки. Заходи, повечеряем. Маруся нечто невообразимое на ужин соорудила!
Михалыч оказался импозантным мужчиной высокий рост, породистое лицо, смоляная шевелюра с благородной проседью на висках и проницательный взгляд темных глаз, в которых светился незаурядный ум. Немного портило впечатление наметившееся брюшко, однако рукопожатие у историка вышло неожиданно крепким и энергичным.
Это наш давний друг и коллега, Андрей Петрович Первенцев, представил меня Костя.
Очень рад знакомству! Голос у соседа тоже был под стать внешности, низкий и бархатистый. Давид Михайлович Волензон.
Присаживайся, Михалыч, закуривай! радушно предложил Заборский и подмигнул мне, дескать, давай, индуцируй.
Если бы я еще знал, как это делается! Похоже, процесс запускается во время беседы и желательно на какую-нибудь значимую для собеседника тему. Я припомнил обстоятельства встречи с психологом и с Володькой.
Давид Михайлович, я работаю в крупном издательстве, в частности, занимаюсь выпуском художественной исторической литературы. И теперь, пользуясь случаем, хотел бы узнать мнение специалиста о целесообразности издания этого жанра.
Костя картинно поднял брови на столь витиеватую тираду, но Волензон внешне остался строг и серьезен. Не спеша вынул из массивного серебряного портсигара тонкую коричневую палочку с двойным золотым ободком у фильтра, прикурил от зажигалки в виде древнегреческой амфоры и, лишь сделав пару медленных затяжек, заговорил:
Видите ли, молодой человек, художественная историческая литература, безусловно, привлекала и будет привлекать интерес читателей прежде всего разнообразием сюжетов и обилием якобы подробностей жизни и быта наших предков. Однако вам, как и мне, наверняка известно, что в подавляющем большинстве случаев сие выдумки чистой воды, ничего общего не имеющие с подлинной историей! А между тем многие любители исторической прозы искренне считают, что так все и происходило, как написали, скажем, Вальтер Скотт или Дмитрий Балашов. Про Александра Дюма, Мориса Дрюона и им подобным я вообще молчу!
То есть историческая проза не нужна? усмехнулся я, потому что буквально почувствовал: есть контакт, «поплыл» историк!
Ну, я бы так не ставил вопрос Все-таки между историей и исторической прозой очень большая разница Волензон запнулся, его смуглое породистое лицо посерело, а дорогая сигарета в пальцах задрожала. Порой мне кажется не только проза сама историческая наука сплошная выдумка Он передернул острыми плечами, судорожно затянулся и поперхнулся дымом, откашлявшись, пробормотал: Господи, на что же я трачу жизнь! На обман!
Заборский нахмурился и сделал рукой отметающий жест.
Ерунда, Михалыч! Ты же умный человек. А разве умный стал бы заниматься пустыми разглагольствованиями? Нет! Значит, твое дело нужное и правильное
Ерунда, Михалыч! Ты же умный человек. А разве умный стал бы заниматься пустыми разглагольствованиями? Нет! Значит, твое дело нужное и правильное
Нет! почти выкрикнул Волензон. Я ответственно заявляю: то, что принято называть историей, исторической наукой, таковой не является! Это все суть историография! То есть пустописание в угоду власть предержащим, и к подлинной истории цивилизации имеющее весьма косвенное отношение.