Прекрати, Робер! Дьявол это просто невезение, его не существует! Случай всем дает на старте одинаковые шансы, и каждый может заставить его работать на себя!
К черту случай! Иисус пришел доказать, что мы живем благодаря любви, а не случаю.
Оставь нас в покое со своими выдумками! И без этого неприятностей хватает! И прекрати пить в присутствии сына!
Мне это не мешает, мам.
А тебя спрашивали? взрывается она, как и каждый раз, когда я защищаю ее жертву. Ешь йогурт, если хочешь избавиться от своего жира.
Отец допивает пиво, отодвигает стакан и, упираясь руками в стол, со вздохом встает:
Ite, missa est.
Я спрашиваю, что это значит.
Что он идет спать, переводит мать.
Это означает: «Идите с миром, месса окончена».
Латынь?
Хватит! прерывает нас мать. Хорошо, что здесь не установлены микрофоны
Да кому это интересно, бедняжка Николь?
Я защищаю будущее нашего сына от опасностей, которые ты на него навлекаешь!
Какие опасности? Разум, культура, критическое мышление?
Твой извращенный ум, тяготеющий к самоубийству! Твое нежелание лечиться!
Меня нельзя вылечить! Со мной это не пройдет промывание мозгов! Я останусь с грязными мозгами и этим горжусь! «Чтоб счастливо прожить невежественным быть»? [2] Я говорю: нет! В гробу я видал такую жизнь!
И поэтому портишь жизнь нам? Хочешь, чтобы тебя арестовали как нервно-депрессивного?
Уходите, я хочу спать.
Пошатываясь, он делает три шага, опускается на колени и вытаскивает из-под дивана подушку и одеяло. Хлопает дверь: это мать пошла плакать в свою комнату.
Я не люблю, когда они говорят о Боге: это всегда заканчивается одинаково. Кстати, поэтому правительство и отменило религию. Однако она не исчезла бесследно, особенно в нашей семье. Проблема отца в том, что он слишком много знает, потому что работал в Цензурном комитете. А чтобы запретить книгу, надо прочитать не только ее, но и другие, уже запрещенные, чтобы понять, подпадает ли она под запрет. Это дает новые знания, которыми мало с кем можно поделиться. С тех пор как отца уволили из Комитета за пьянство, он не читает новых книг, но помнит всё ранее прочитанное. И передает мне. Он говорит: «Ты сливная труба моей эрудиции». Я понимаю далеко не всё, что он рассказывает, но впитываю как губка. Не будь меня, он бы просто захлебнулся.
Вдруг я понимаю, что старик-ученый, поселившийся в моем плюшевом медведе, это, возможно, шанс для отца. Может, теперь ему будет с кем поговорить с кем-то такого же уровня. И тогда он бросит пить.
Вдруг я понимаю, что старик-ученый, поселившийся в моем плюшевом медведе, это, возможно, шанс для отца. Может, теперь ему будет с кем поговорить с кем-то такого же уровня. И тогда он бросит пить.
Я кусаю губы, стараясь унять возбуждение. Не вижу особого интереса в спасении планеты, а вот спасти собственного отца было бы здорово. Но для того, чтобы он мог услышать голос профессора Пиктона, я должен ему признаться, что стал убийцей.
Ладно. Для начала помою посуду.
8
Я не спешу вымыть тарелки и навести порядок на кухне. Нарочно тяну время. Как только подумаю о том, что ждет меня наверху, тут же хочется всё отдраивать до блеска и расставлять по местам. Может, профессор Пиктон тем временем заснет. Если бы перед ужином мы с отцом остались одни, я бы мог спросить его, нужен ли сон мертвым. Но когда он достает подушку и одеяло, это значит, что сейчас появится бутылка, и разговаривать с ним уже бесполезно. Как он говорит, алкоголь его огнетушитель.
Выйдя из кухни, замечаю свет в комнате матери. Заглядываю в замочную скважину. Она сидит, положив локти на туалетный столик, и рассматривает свои морщины на компьютерном изображении. Это зеркало будущего. Две камеры на уровне глаз, программное обеспечение для проектирования и коррекции, и вы получаете собственный портрет в том возрасте, который зададите в программе.
Программа может рассчитать и будущий вес. Вы указываете свой рацион, каким спортом занимаетесь, и вам пишут, сколько кило вы прибавите. Не буду рассказывать, каким я увидел себя через десять лет настоящий жиртрест. А вот когда в зеркало будущего смотрится отец и перечисляет всё, что пьет, программа показывает скелет. Ну ничего, вот уже три года компьютер предупреждает, что ему осталось жить всего месяц Поэтому я не отчаиваюсь.
Как же задолбало! Дерьмовая жизнь! бормочет сквозь зубы мать, глядя на свое отражение. Я теряю весь свой запас молодости с этим ребенком!
Она резко встает и выключает свет.
Часы показывают без двадцати одиннадцать, когда я на цыпочках поднимаюсь по лестнице. Я немного приободрился, увидев, как сильно мать постареет в будущем, переживая из-за нынешних морщин. И говорю себе, что тело, в котором мы находимся, неизбежно влияет на нас. Вот, например, мне, подростку, сон нужен гораздо меньше, чем ребенку, которым я когда-то был. Старики тоже мало спят. Но когда они переселяются в медведя, это совсем другое дело! Медведи впадают в зимнюю спячку.
Я приоткрываю дверь своей комнаты, стараясь сделать это бесшумно. Ученый, сложивший лапы на груди, встречает меня пронзительным криком: