Добрый день, Арлетта, поздоровался Гидеон, целуя ей руку, как было заведено между ними. Добрый день, мисс Миллер Он ослепительно улыбнулся. Как приятно снова вас видеть. Надеюсь, после сеанса вы присоединитесь к нам в клубе?
Несомненно, мистер Уорсли. Лилиан кокетливо улыбнулась.
Прошу вас, называйте меня просто Гидеон, попросил он.
Она любезно улыбнулась в ответ, и они сели пить чай. Гидеон и Лилиан о чем-то оживленно болтали, но Арлетта не слышала ни слова и только нервно сплетала и расплетала под столом пальцы, пытаясь представить, что́ она будет чувствовать, когда раздастся стук в дверь и войдет Годфри. Что она будет чувствовать, когда наверху, в студии, им придется разыгрывать роли любовников, которым не дают соединиться обстоятельства? Должно быть, это будет нелегко особенно после того, как Годфри дал ей понять, что питает к ней некие чувства и некие «чрезвычайно сильные желания». Сглотнув, чтобы избавиться от подкатившей к горлу тошноты, Арлетта уставилась на стрелки настенных часов, которые не ползли, а стремительно летели к пятнадцати минутам третьего.
Наконец раздался звук, которого она так ждала и боялась.
Тук-тук-тук. Туки-туки-тук.
Его «фирменный» стук в дверь.
Вскоре Годфри вошел в комнату, и Арлетта испытала одновременно облегчение и разочарование, когда он не выказал никакой особенной радости, увидев ее сидящей на краешке дивана. Да и взгляд музыканта остановился на ней лишь на несколько мгновений, едва достаточных для того, чтобы произнести ставшее уже привычным «Мисс де ла Мер. Enchanté». Она, однако, не могла не заметить, как он суетился и сыпал любезностями, когда его представили Лилиан как он улыбался, как проникновенно смотрел ей в глаза и как покраснела и очаровательно засмущалась девушка, когда Годфри проговорил своим бархатным баритоном: «Нет, мисс Миллер, боюсь, что мы с вами никогда не встречались. Такое лицо, как ваше, я бы никогда не забыл». Да и в студии, когда они уселись на кушетку, изображая незаконную страсть, Арлетта вдруг поняла, что не улавливает того исходящего от него обжигающего жара, который она отчетливо ощущала в прошлые разы. Его тело под рубашкой было просто теплым, словно никакого волнения их физический контакт в нем больше не вызывал.
Впрочем, коттедж они покидали все же в приподнятом настроении. Это был последний сеанс, и по этому случаю Гидеон угостил всех превосходным коньяком, который ему прислали из Франции. Пока они ожидали экипаж, чтобы ехать в Уэст-Энд, Годфри неожиданно спросил, не будет ли Гидеон так любезен сфотографировать его на фоне особняка с Арлеттой и Лилиан. Художник согласился и довольно быстро отыскал в прихожей громоздкий фотоаппарат на треноге и фотопластинки. Пока он возился с фокусом и выдержкой, Годфри в свою очередь предложил снять и его.
Если вы сделаете отпечаток и на мою долю, сказал он, я возьму его домой, чтобы показать родителям моих лондонских друзей: знаменитого художника и двух очаровательных леди.
Эту идею Гидеон воспринял с энтузиазмом, и через минуту Арлетта уже стояла напротив коттеджа между ним и Лилиан, думая о последних словах Годфри. Он сказал двух очаровательных леди, размышляла она, чувствуя, как в ее душе снова нарастает горькое разочарование. Двух леди Он приравнял ее к Лилиан, следовательно, для него она просто одна из многих. Одна из многих и не более того.
Годфри медленно считал до пяти, ожидая, пока мягко шаркнет шторка затвора. После этого аппарат вернулся в коттедж, и все четверо стали садиться в подкативший экипаж. Не успела Арлетта и глазом моргнуть, как Лилиан уже уселась на скамью напротив Годфри, сделав себя, таким образом, главным объектом его внимания.
Простите мне мою дерзость, мисс Миллер, но я хотел бы узнать, сколько вам лет, проговорил Годфри, как только экипаж тронулся. Поверьте, я спрашиваю только потому, что никак не могу увязать ваше юное и свежее лицо с манерами настоящей светской женщины.
Мне восемнадцать, беззаботно откликнулась Лилиан.
Слегка изогнув бровь, Годфри сказал:
Это просто поразительно! Вы так элегантны и держитесь с таким достоинством! Я в свои восемнадцать был тощим, нескладным и смешным парнем с соломой в волосах.
Вы уж извините меня, мистер Каперс, но я просто не могу себе этого представить! отвечала Лилиан, заливаясь смехом, который показался Арлетте идиотским.
Годфри медленно считал до пяти, ожидая, пока мягко шаркнет шторка затвора. После этого аппарат вернулся в коттедж, и все четверо стали садиться в подкативший экипаж. Не успела Арлетта и глазом моргнуть, как Лилиан уже уселась на скамью напротив Годфри, сделав себя, таким образом, главным объектом его внимания.
Простите мне мою дерзость, мисс Миллер, но я хотел бы узнать, сколько вам лет, проговорил Годфри, как только экипаж тронулся. Поверьте, я спрашиваю только потому, что никак не могу увязать ваше юное и свежее лицо с манерами настоящей светской женщины.
Мне восемнадцать, беззаботно откликнулась Лилиан.
Слегка изогнув бровь, Годфри сказал:
Это просто поразительно! Вы так элегантны и держитесь с таким достоинством! Я в свои восемнадцать был тощим, нескладным и смешным парнем с соломой в волосах.