Забожись!
Ты что, Горыныч? Может тебе еще и молебн заказать в дворцовой церкви?
Ох Это я от голода, Федь Уже мозги ослабели и крылышки махать отказываются
Ладно, прилетишь откормишься. А пока может быть, расскажешь всё-таки как у вас там дела?
Может быть и расскажу задумчиво прогудела правая голова. А мне на пир кроме баранины и говядины, хорошо бы и осетринки маленько
Горыныч!
А? Что? Ты что-то спросил, Федь?
Ага, спросил. Могилку тебе по правую сторону Лысой горы вырыть или по левую? Горыныч, твою дивизию! Как дела у Калымдая ты мне скажешь когда-нибудь?!
Ну что ты орёшь, Федь? Я и с первого раза услышал. Скажу, конечно, почему бы это мы тебе не сказал? Ты меня совсем уже за какого-то вредителя держишь? Али за тупых? Вот честно скажи, Федь, за тупых, да? Эх Знаешь, как обидно? А еще друг называется
Горыныч
Да здеся твой майор, здеся. Вона под носом у нас скачет, сабелькой вострой машет, требует тебе передать Вот что это за жизнь, а Федь? Ты на нас орёшь, Калымдай твой мне голову рубить собрался. Так некультурно Ай! Ой! Да всё, всё! Хватит, майор, я всё понял! Господин батюшка император докладываю обстановку! Народец этот горный вредный до неприличия, носом во все стороны крутит, а на нас даже чихать зазорным считает, но Калымдай, вона на ухо мне орёт, что уже почти разобрался с чудью этой и скоро уже результат будет Всё ухо нам заплевал Ой!
Уф Ладно я понял. Калымдаю привет передавай и завязывай резвиться, слышишь, Горыныч?
Про пир только, что обещал, не забу завыл Горыныч, но я уже треснул ложкой по столу, обрывая связь.
Ну чего ты хихикаешь, дед? повернулся я к Михалычу. Сам с ним в следующий раз разговаривать будешь. Дай мне лучше пирожок на дорожку.
Уф Ладно я понял. Калымдаю привет передавай и завязывай резвиться, слышишь, Горыныч?
Про пир только, что обещал, не забу завыл Горыныч, но я уже треснул ложкой по столу, обрывая связь.
Ну чего ты хихикаешь, дед? повернулся я к Михалычу. Сам с ним в следующий раз разговаривать будешь. Дай мне лучше пирожок на дорожку.
В Лукошкино мы прибыли часов в девять утра. Было еще довольно свежо, да прямо скажем холодно, но солнышко начинало потихоньку пригревать, и день обещал быть вполне сносным.
Перед визитом к Варе, я заехал к Кнуту Гамсуновичу и вручил ему тяжеленую сумку доверху забитую золотыми монетами. На школу. Я рассудил, что посол со всей своей педантичностью и немецкой обстоятельностью, лучше всех распорядится деньгами и проконтролирует расходы. Кнут Гамсунович согласился стать финансовым представителем моего гуманитарного фонда и от него я уже с чистой совестью поехал на Колокольную площадь.
На территории бывшего дома кожевенника, а теперь дома Вари, уже вовсю кипела работа, стучали топоры, визжали пилы и опилки летели, будто при постройке летучего корабля. Вот же времечко было. Я ностальгически вздохнул и застучал в ворота. Забор уже починили, но в калитку я-то пролезу, а вот Максимилиан точно нет, поэтому вход мне теперь парадный, торжественный, только через ворота.
Открывать мне вначале не хотели. Скрипучий старческий голос долго выспрашивал кто я такой, да к кому, да по какому делу, пока я не озверел и не наорал на бдительного сторожа, пообещав уйти, но вернуться с самим Горохом, возглавляющим роту бояр.
Вредный старикан, ворча открыл ворота и впустив нас с Максимилианом, еще долго бурчал, конечно же про распущенную молодежь, что мы, мол, такими не были и травка была зеленее и самогон сладким, а девки те вообще тут старикан призадумался, видимо вспоминая, чего именно там эти девки, но сраженный склерозом, раздосадовано махнул рукой и наконец-то умолк.
Варя, выскочив на шум, заулыбалась и побежала ко мне совсем не солидно для директрисы, но жутко соблазнительно для меня. Спрятавшись за Максимилианом от вредного дедка, она влепила мне поцелуй и тут же потащила смотреть сначала строительство школы, а потом и первые преобразования в её тереме. Преобразования мне понравились больше. Мы с Варей наконец-то остались одни и вдохновенно занялись горячими поцелуями и не менее жаркими объятиями. Ну а детали сами додумайте, здесь вам не женский роман, а реальное описание суровой правды жизни.
От Вари я с большим сожалением, но всё-таки ушел уже после обеда. Надо было все же повидаться с Никитой. Максимилиана оставил у Вари, а сам вышел на площадь и только теперь задумался, а как же мне Никиту-то искать? Не в отделение же к нему идти? Но дед зря меня ругал сегодня утром за тупость всего через пять минут раздумий я догадался вызвать по булавке Олёну, уж она-то точно должна знать, где сейчас участковый.
Судя по взволнованному голосу Олёны, они с Никитой наверняка вместе книги читали, а я оторвал их от этого интеллектуального занятия. Ничего, я хихикнул про себя, переживут и еще наверстают. Олёна тут в Лукошкино днюет и ночует, не то, что я, лишь изредка могу к Варе выбраться.
Встречу Никита мне назначил совсем рядом в небольшом переулочке сразу за школой и явился довольно быстро, правда, без Олёны.
Здорово, Фёдор! он протянул мне руку.
Здорово, Никита! я ответил на рукопожатие. Что у тебя еще стряслось?